дешевые супермены.
— Ну, есть резон... Пошли?
Мазур хозяйственно запер дверь черного хода, они спустились с крыльца и повернули налево, направляясь к площади, где можно было поймать такси. Прошагав метров сорок, Мазур услышал, как за спиной негромко заработал автомобильный мотор.
Но машина медленно поехала следом не раньше, чем они отошли еще метров на сто. Так и держалась в отдалении; Гвен не обращала на нее никакого внимания, а вот Мазур приготовился к любым неожиданностям.
Болваны какие-то, привыкшие работать по другим шаблонам, подумал он. Таким манером — двигаясь следом на машине с потушенными фарами — более уместно было бы падать на хвост в каком- нибудь мегаполисе с оживленнейшим даже ночью уличным движением. А здесь, на окраине столицы крохотного государства-острова в Карибском море, подобные ухватки выглядят сущим идиотством... Быть может, этот тип попросту не умеет иначе, не задумывается, как глупо выглядит?
Ладно, подумал Мазур сердито. В конце концов, я не на встречу с резидентом собрался и не на боевое задание двигаюсь. Всего-навсего повел девушку в недорогой ресторанчик, пусть хоть весь мир знает, благо девушка насквозь посторонняя и к их с Лавриком делу отношения не имеет...
И тут же по старой привычке вносить полную ясность поправил себя: насчет того, что девушка «совершенно посторонняя», утверждать пока что рановато...
Глава 6
Ночная светская жизнь
Как бы там ни обстояло с окружающими загадками и полнейшей неизвестностью впереди, на данном историческом отрезке Мазур постарался расслабиться, коли подвернулась такая возможность. Благо недорогой ресторанчик вовсе не выглядел убогим, так как предназначался не для аборигенов, а для туристов, пусть и с тощими кошельками. А потому его интерьер был щедро украшен экзотикой в виде чучел тропических рыб, огромных ракушек на стенах, моделей кораблей и прочих диковин вроде огромных крабов и старинных пиратских тесаков.
Вот только в этом полушарии Мазур был не новичком, а оттого давно уже знал, что большинство чучел в таких вот кабачках — недурная пластиковая имитация, «старинные» клинки сделаны позавчера местными умельцами и мастерски состарены, а ракушки чуть ли не наперечет — опять-таки пластмасса. И наконец (это уже его собственный профессиональный опыт), модели парусников изображали суда второй половины девятнадцатого века, хотя блестящие таблички и объявляли их пиратскими кораблями бурного семнадцатого столетия. Но, в конце концов, какая разница, если красиво?
— Объяснил бы ты мне, чем можно заниматься с работодателем чуть ли не в полночь, — наивным тоном поинтересовалась Гвен.
Мазур безмятежно пожал плечами:
— То есть как это — чем? Кораблик осматривали, ясное дело. Я тебе не говорил, но дельце подвернулось удачное. Кладоискатели. Мечта морского бродяги вроде меня.
— Почему?
— Потому что на таких работать — одно удовольствие. Это тебе не на сухогрузе вкалывать... Люди плывут искать клад, у них, понятное дело, есть совершенно точная карта... Могу тебе признаться, как знаток: в девяноста девяти случаях из ста эти карты — грубая подделка. Но мне-то какая разница? Они старательно ищут клад, пока не надоест или деньги не кончатся, а я получаю жалованье, пока они во мне нуждаются.
— Обман, выходит?
— Ну почему? — сказал Мазур. — Не я же им впариваю эти карты и не я их убеждаю искать клады...
— А бывает, что находят?
— При мне что-то не бывало, — лихо солгал Мазур.
— Жаль, — сказала Гвен с искренней, как показалось Мазуру, грустью. — Это было бы здорово — найти клад, настоящий, серьезный, чтобы золото считать ведрами, а камешки — пригоршнями...
Мазур мог бы поклясться, что изобразившаяся на ее лице мечтательность была неподдельной. Вот что делает с людьми буржуазный мир чистогана, подумал он с классовым превосходством.
— Интересно, что бы ты сделала?
— Я? — Гвен уставилась сквозь него затуманенным взглядом. — Ну, будь уверен, я бы...
Ее лицо внезапно изменилось, она уставилась куда-то через плечо Мазура с откровенным испугом. Мазур с профессиональной легкостью подавил естественное желание обернуться. Спросил только:
— Что?
Она тихонько сказала:
— Тот тип, что к тебе сегодня вечером приходил. Прямо к нам идет...
Он решил, что все же следует обернуться — медленно, без всякой паники — с чего бы вдруг?
Здоровенный широкоплечий субъект в белом костюме при ярком галстуке остановился у их столика. На первый взгляд, в нем не было ничего криминально-гориллообразного: нос не перебит, рожа не зверская, никаких броских шрамов. Он просто-напросто идеально подходил под описание Гвен — дешевый супермен, а если проще, повзрослевший, но не поумневший дворовый хулиган: самоуверенный, нахальный, полагающий себя самым крутым, оборотистым, ловким. Так и казалось, что сейчас скажет: «А ну, шкеты, гони по двадцать копеек!»
— Кого я вижу! — воскликнул незнакомец, ухмыляясь, и даже сделал такое движение, словно собирался распахнуть объятия, но в последний момент передумал. — Мой старый друг Дикки Дикинсон собственной персоной! С девушкой сидит, винцо потягивает...
Натуральнейший штатовский выговор, отметил Мазур машинально. Откуда-то с запада... или достаточно долго на западе прожил. Совершенно незнакомая рожа. В жизни не сталкивались. Может быть, какая-то ниточка из Пасагуа потянулась? Но почему в таком случае называет Мазура его нынешним имечком, а не пасагуанским?
Мазур преспокойно сказал:
— То ли у меня склероз, то ли я вас, любезный, и в самом деле впервые вижу... Не напомните ли, где это я удостоился чести завести знакомство? Потому что сам я решительно не могу припомнить...
— Да брось, Дикки, — без тени замешательства протянул незнакомец. — Точно, засклерозил, парень. Старых друзей не узнавать, ишь ты!
И он протянул руку, чтобы придвинуть к себе свободный стул — но Мазур проворно задвинул его ногой поглубже под стол, накрытый скатертью в сине-красную клетку.
Детина, такое впечатление, не обиделся, хотя жест был недвусмысленный. Ощерил в ухмылочке белоснежные зубы:
— Дикки, ну ты прямо как не родной...
— Слушай, парень, — сказал Мазур убедительно. — Я тебя знать не знаю. Иди своей дорогой, усек? Не знаю, что ты тут за игры играешь, но нет у меня никакого желания в них участвовать... Я понятно выражаюсь?
— Да что с тобой случилось, Дикки? — с напускной грустью процедил незнакомец. — Был человек как человек...
Ну ладно, сам напросился, подумал Мазур. Он повернулся, сделал повелительный жест, и к нему моментально подлетел официант, улыбчивый мулат в белой курточке, предупредительно вытянул шею:
— Сэр?
Мазур небрежно, через плечо, ткнул большим пальцем в сторону назойливого незнакомца и со всей светской небрежностью, на какую был способен, проговорил:
— По-моему, у вас приличное заведение? Как видите, я пришел с девушкой... Та разновидность
