Под созвездием северных «Крестов»

с не до конца смытой краской для «пальчиков», и щетина кололась чуть ли не до чесотки, так что Карташ готов был подписать любую чистуху — лишь бы позволили взять в руки мыло и бритву.

И, как оказалось, спросил в масть.

Эдик посмотрел на Квадрата, Квадрат посмотрел на Дюйма, тот посмотрел на Карташа — и, ухмыльнувшись, разрешил милостиво, но уже с ноткой ува-жухи в голосе:

— Валяй. «Светланка»[8] вон... Ты уж извини, браток: по правилам, надо было тебя сначала за стол усадить, напоить-накормить, а потом уже шутки шутить... Ты не в обиде?

— Вы хозяева... — Карташ пожал плечами, достал свою бритву, повернулся к раковине, включил воду.

— Это еще что! — сказал Квадрат. — Мне местный опер рассказывал. Сидел тут один хмырь по кликухе Ржаной. Спортсмен. Командир какой-то крутой ОПГ. Сидел мирно, спокойно, не быковал... Так опера подшутить решили и подсадили к нему парня по фамилии Ржаной — посмотреть, типа, как два Ржаных уживутся. А хлопец тот вообще не при делах: первоходка, водила простой, за ДТП со смертельным исходом закрыли. Ну, подсадили, короче... День проходит, два — тишина. Опера уже все на изменах: как бы не случилось чего, как бы спортсмен этого не завалил. Врываются в хату — а там мир и благодать: Ржаной- бандит чай кушает, Ржаной-водила на шконке лежит, глазенками лупает... И тот, который бандит, даже имени-фамилии его до сих пор не знает! Оказывается, он как с новенькими знакомился? Не прописывал, а именно знакомился. Ни слова не говоря подходит и ласково так — хер-рак по печени! Если выдержит удар, значит, стоящий человек и можно с ним дело иметь, будь он хоть сам министр внутренних дел. Ну, а если нет — то пусть сидит на своей шконке и не отсвечивает, под ногами не мешается...

И Квадрат заржал.

Зеркала не было. Ну и плевать. Краем глаза все-таки отслеживая происходящее за спиной, Карташ мысленно поздравил себя с первыми победами — совершенно непроизвольно заработал несколько призовых очков на элементарной чистоплотности. Хотя, блин, мог бы и сам догадаться: коли уж устроили форменную СЭС на входе, стало быть, хата стараниями ее обитателей содержится в чистоте и порядке. И сие необходимо приветствовать и поддерживать.

Закончив гигиену, Карташ повернулся к соседям. 68

— Давай сюда, Леха, порубаем малость, — махнул ладошкой старший и глянул на Эдика.

Уговаривать себя Алексей не стал заставлять.

Эдик споро подхватил бутылочку — это «Флагман» оказался — свинтил ей горло и набулькал по кружкам. В других кружках плескалась простая вода, для запивки, должно быть. Выпили «за смерть врагов», причем Алексей выбрал кружку сам и залил водку в рот только после того, как выпили соседи — береженого, как уже говорилось, бог бережет, да и свеж в памяти еще был финал последнего употребления — там, на презентации автомобиля «Bugatti», будь она проклята. Водка действительно оказалась водкой. Остальные Алексеев маневр, естественно, заметили, но промолчали. Лишь Квадрат опять открыл было рот, но, вот странно, ничего не сказал.

Огненная вода стремительно ухнула в пустой желудок и растеклась по жилам и прочим артериям, наполнив тело жаром и мурашками. Вот что ему требовалось. Почувствовав, как кровь прилила к щекам, Карташ понял вдруг: наконец-то отпустило. Расслабилось и смягчилось, словно мужское достоинство после апогея. Совсем как в компьютерной игрушке, он добрался до конца первого уровня, и теперь остается ждать, пока комп подзагрузит следующий уровень. Черт его знает, что будет там, на уровне втором, но, пока ничего не происходит, можно перевести дух.

Выпили по второй, закусили. И под водочку и хавку начался ненавязчивый разговор.

— С табуреткой это ты ловко придумал, — сказал Эдик, жуя. — Как догадался, что тебя должен валить я, а не этот? — небрежный кивок в сторону Квадрата.

— По кентосам[9], — пожал плечами Алексей, хотя заметил их только сейчас.

Ничего, пущай думают, что такой он весь наблюдательный и догадливый...

— А вот кстати, — спросил Алексей, — что, табуретки в камере разве полагаются?

Ответом был по-детски невинный взгляд трех пар глаз. Эдик задумчиво посмотрел на костяшки пальцев и хмыкнул.

— Соображаешь. Хотя говорок у тебя не питерский. Москвич, что ли?

— Оттедова, — кивнул Карташ.

Удивительно, но желудок, отчего-то наплевав на голод, даже простенький бутерброд отказывался принимать, еда сухим комом вставала поперек горла и проталкивать ее дальше приходилось с усилием. Есть хотелось, но не моглось. Нервы, бля...

— По зонам, значит, вертухаил, — вклинился Квадрат — еще малость набычившись, но, в общем- то, уже миролюбиво.

— Только в одной. В Сибири. А до того в КИНе[10] служил, проверял, как люди сидят...

— И как? — это уже Дюйм спросил.

— По-разному, — опять пожал плечами Карташ.

Он глянул на полочку для шлёмок, кружек и прочих нехитрых кухонных принадлежностей, под которой притулился небольшой, в половину человеческого роста портативный холодильничек «Сименс» и бросил пробный камень:

— Но такие вот дары прогресса обычно наблюдаются только у сидельцев уважаемых и заслуженных — авторитетных, один словом...

— Да? — удивленно протянул Дюйм, однако на намек не обиделся. — Ну, не знаю. У меня, видишь ли, застарелая болезнь желудка, почти смертельная, необходимо каждодневное сбалансированное диетическое питание, не то могу и концы отдать. Так что я накатал заяву лепилам, вот они мне холодильник и подогнали: на хрена им потом разбирательство, от чего да почему я коней двинул во вверенном им заведении...

Он маханул еще водочки и зажевал кусочком твердокопченой колбаски. «Издевается», — понял Карташ.

— Люди, — сказал он напрямик, — я хоть и знаю, как живут у хозяина, но ходка эта у меня первая. И, признаться, я ничего не понимаю. Тут в «Крестах» все так шикуют, или только «бэсники»?

— А друзья-приятели-родственники у тебя в Питере есть? — поинтересовался Квадрат.

— Ни души, — кратко ответил Алексей, помрачнев. После инцидента в «Арарате» это стало чистой правдой.

Эх, Машка, Машка...

Сокамерники переглянулись мельком, и что-то в их взгляде Карташу не понравилось.

— Сиротинушка, значит, — констатировал Квадрат.

— Да ладно, — сказал Карташ, отгоняя воспоминания. — В Москве папашка, вроде, жив. Только мы с ним не очень-то в контакте...

Про звание папашки он решил пока не распространяться: неизвестно, хорошо это для него или плохо, что он сын генерала.

— Фигня, — уверенно заявил Эдик. — Какой-никакой, а он тебе все ж таки отец... Ты вот что, ты ему весточку зашли, что, значит, в передрягу такую попал. Не то тяжко тебе придется, брат, без подкорма- то...

— А как москвич в передрягу здесь попал, не хочешь рассказать? — аккуратно так спросил Дюйм и самолично набулькал Карташу. Что, опять же, было странно: старший — а за столом прислуживает...

Алексей вспомнил «адидаса» и посмотрел Дюйму в глаза:

— Тебе правду или версию следователя?

— А это уж тебе решать, — быстро сказал Дюйм. — Можешь вообще ничего не говорить. Никто не заставляет, твои дела — это твои дела.

Карташ поразмыслил немного, крутя водку в кружке, потом резко поставил выпивку на стол. А,