долго смотрел ему вслед…
И в этот момент Олег Германович, сидевший в углу, за кадушкой с пальмой, вдруг отчаянно взвизгнул и стремглав рванул через весь вестибюль. Аленка мгновенно среагировала, оставив противника и бросаясь наперерез Воронову.
Она бы достала его – несмотря на то что человек в круглых очках вцепился в нее сзади (очки, впрочем, уже были разбиты вдребезги и валялись на полу, левую половину лица заливала кровь).
– Стреля-ай! – заорал Воронов, по-заячьи прыгая к дверям.
Охранник тем временем, оказывается, дотянулся-таки до пистолета. Аленка обернулась и посмотрела на него. В его глазах не было страха (все-таки он был крепким профессионалом), лишь холодная решимость. И она не успевала, несмотря на всю свою выучку, ни выбить оружие, ни уйти с линии выстрела…
Ей показалось, что она видит пулю, громадную, словно торпеда, вылетающую из канала ствола. Яркую, на весь мир, вспышку, за которой последует боль, темнота и небытие…
Но кто-то («А-ле-нуш-ка-а!») оказался быстрее пули. Игорь Иванович принял тупой удар почти с благодарностью. Выстрел отбросил его назад, Аленка едва успела подставить руки и подхватить вмиг обмякшее тело отца. Сознание угасало стремительно, словно сходила с крутых горных склонов лавина. Он ожидал боли, разрывающей плоть, раскаленного жала… Но ощущал только несильное приятное тепло и подумал: «Хорошо».
И улыбнулся.
Она была испачкана кровью, но эта кровь была не ее.
– Папка, – прошептала Аленка со слезами, возвращаясь в этот мир – будто темная грязная пелена падала с глаз. «Я спала, – подумала она. – Спала и видела сон».
Алла Федоровна еще издали увидела у дверей гостиницы целый сонм легковушек с «мигалками», выкрашенных в бело-синие цвета. Чуть на отшибе стоял неприметный зеленый «рафик» ОМОНа с тонированными стеклами. Группа ребят в камуфляжных костюмах и серых бронежилетах окружала Олега Германовича Воронова, запястья которого были скованы наручниками. Однако на лице его блуждала идиотски счастливая улыбка. Он арестован (на этот раз по-серьезному, и выкрутиться легко получится вряд ли), но что с того? Он жив! И сейчас его посадят в машину и увезут подальше от этого страшного места. Впервые за долгие годы он чувствовал такое радостное спокойствие. Все кончилось.
Недалеко от площади Алле преградил дорогу широкогрудый мужчина с автоматом-коротышкой у бедра.
– Туда сейчас нельзя.
– Нет, мне… мне можно, – пролепетана она и робко дотронулась до рукава спецназовца. – То есть нужно. У меня там муж. И дочь.
– Потерпите немного. Она покачала головой:
– Не могу.
И твердо прошла мимо него. Видимо, в ее облике было что-то такое, из-за чего никто даже не попытался ее остановить.
Колесникову показалось, что кто-то осторожно целует его в губы. «Я весь в крови, – захотелось сказать ему. – Испачкаешься…»
А потом его понесли куда-то – он словно плыл в пространстве, окруженный слабыми непонятными звуками, похожими на электронный писк в эфире. Алла бежала рядом с носилками – босая (туфли на высоких нелепых каблуках она скинула, чтобы не мешали), с черными потеками туши на щеках. Она не замечала их и даже не пыталась смахнуть.
– Игоречек… Родной мой, – исступленно шептала она, точно молилась кому-то неведомому. – О боже, какая же я дура! Дура, дура!
Сергей Павлович Туровский стоял рядом с машиной «скорой помощи». Алла схватила его за рукав и выдохнула:
– Где моя дочь? Только скажите, где моя дочь? Что с ней?
– Найдется, – как можно убедительнее ответил Туровский. – Могу точно сказать, что она не погибла и даже не ранена. Просто сумела скрыться.
– Как сумела?! Господи, куда же она теперь пойдет?
– Не знаю. Возможно, попробует вернуться домой. Или попросит приют у кого-то из знакомых… – Сергей Павлович пристально и долго посмотрел Алле в глаза. И раздельно произнес: – Поэтому – мне нужны все адреса и фамилии ее друзей, подруг, подруг друзей… Всех, вы поняли меня?
– Да, конечно. – Алла растерялась. – Но вы гарантируете, что с Аленкой ничего не случится?
Туровский отвернулся и вдруг встретился взглядом с Колесниковым.
«Найди Аленку, – слабо шевельнулись губы Игоря Ивановича. – Ее могут убить – если кто-то найдет ее раньше тебя…»
«Обязательно», – так же беззвучно ответил Сергей Павлович и легонько сжал руку Колесникова.
Дверцы «скорой помощи» распахнулись, принимая внутрь носилки, и снова захлопнулись.
– Мы его увозим, – сказал врач.
– Да, – рассеянно отозвался Туровский. И долго смотрел вслед машине, разминая сигарету в пальцах.
Аленка…
– О чем это вы шептались?
Сергей Павлович обернулся. Аллы Федоровны рядом уже не было. Вместо нее за плечом Туровского высился начальник управления генерал Усов.
Усов был в штатском, что выглядело необычно: как правило, он появлялся на местах особо важных происшествий исключительно в форме и при регалиях, напоминая бронзовый памятник, усиженный голубями. Не видно было и служебной «Волги» – генерал прибыл тихо и скромно, воспользовавшись собственным «пассатом» вишневого цвета и поставив его за ленточкой ограждения. Редкая деликатность.
– Так о чем вы разговаривали? – прервал Усов размышления подчиненного.
– Ни о чем, – ответил Сергей Павлович. – Колесников в коме, разговаривать с ним сейчас проблематично.
– Черт… На кой он вообще здесь появился? Он что, следил за доченькой? – Генерал с непонятной злостью сплюнул на асфальт. – Как эта дрянь сумела положить полдюжины лопухов из охраны? И как, мать ее, ушла из оцепления? Здесь каждого проверяли в радиусе двухсот метров – каждого, независимо от пола и возраста. Мои ребята даже бомжа из подворотни вытащили, за бороденку подергали – не накладная ли…
– Помощник бармена в отеле выходил в подсобку, – сухо доложил Туровский. – Там он столкнулся с уборщицей – она выносила мешки с мусором через заднюю дверь. Это было примерно через пять минут после выстрелов в вестибюле (помощник случайно заметил время по часам). Назад уборщица не возвращалась. Ее халат обнаружили в мусорном контейнере.
– Пять минут? – недоверчиво переспросил Усов. – За пять минут эта сучка сумела выскользнуть из вестибюля, добежать до подсобки, переодеться уборщицей… Для этого нужно быть профессионалом. Впрочем, судя по всему, она и есть профессионал. Короче, майор, делай что хочешь, но эту гребаную ниндзю ты мне найдешь.
Усов помолчал. Его глубоко посаженные глазки настороженно зыркнули по сторонам, остановились на собеседнике и хищно блеснули желтоватым огнем.
– Тем более что есть одно место, куда она придет обязательно. Догадываешься?
«Еще бы не догадываться, – с неудовольствием подумал Туровский. – Не надо иметь семи пядей во лбу…»
– Она обязательно придет в больницу, – подтвердил его мысли Усов. – Она непременно захочет навестить папашу. Будет знать наверняка, что там засада – и все равно придет.
