Разумеется, Руцкой! – хором отзывалась толпа.
Для довершения единовластия сапог расставил своих родственников на все главные областные должности, так что скоро на всех руководящих постах оказались: тупой валенок, рванный тапочек и инфузория-туфелька.
– Единообразие! – завидовали в центре.
Область постонала-постонала, да и привыкла. Подумаешь, сапог. Не хуже, чем у людей. В Белой Руси вон вообще чурбан избрали, и ничего, царствует. Тем более что в далеком Красноярске тоже уже вовсю грохотали сапоги, да такие скрипучие, что слышать невозможно. Тенденция, решила область.
Вскорости царька опять разбудили помощники:
Проснитесь, вашество! Срок истекает!
Ну так я Грача сброшу, – и царек спросонья потянулся лаптем к другой ноге, чтобы стащить очередной сапог.
Да мы его давно сняли, чтоб народ не раздражать!
Ну, Коржа…
И его сняли. Развонялся.
Ну, Лебедя…
И его скинули, вашество! Пока вы спали, мы эти сапоги меняли как перчатки. Оттого-то вы до сих пор и у власти. Но таперича надо освобождать престол для нового человека, да такого, чтобы вы при нем могли себе спокойно почивать на тех же лаврах, а не закаляться, допустим, в районах Крайнего Севера!
Нда, – задумался царек. Со сна он соображал туго, а так как спал теперь почти все время, то тугость эта не проходила вовсе. – Надо бы вместо меня сапога поставить, но только верного…
Не поддержат сапога, вашество.
Да кого я спрошу!
Вы-то, может, и никого, да и они вас не спросят. Сами изберут. Надо такого, чтобы всем понравился и чтоб лица у него не было видно. Потому что если лицо будет – так он уж точно понравится не всем!
Это дело, – заметил царек. – Надо бы человека-невидимку…
– Гениально! – воскликнуло окружение. – А где ж у нас такие водятся?
– Да водятся, – почесал в затылке царек. – Среди бойцов невидимого фронта…
Бойцами невидимого фронта называлось особое подразделение, которое вело войну тайно. Фронта никто не видел, бойцов не знали даже в лицо, да и результатов-то, если честно, тоже давно видно не было, но все утешали себя тем, что это такие специальные незримые бойцы. Царь крикнул во всю глотку:
Эй, бойцы мои незримые! Есть кто-нибудь?
Есть, – раздался рядом с ним тихий, но очень решительный голос.
Здравия желаю!
Здравствуйте, здравствуйте, – спокойно сказал голос.
Это ж не по уставу, – опешил царек.
У нас свой устав, – загадочно ответил голос. -Ну-с, чем можем?
Да надо преемника мне, – объяснил царек, – такого, чтоб всем по душе пришелся. Стало быть, из вас, из невидимых…
Годится, – сказал невидимый боец. – Но учтите, мы невидимы только первые полгода. Потом у нас начинают проступать некоторые, как бы сказать, черты. Такая особенность.
Да тогда уж, пожалуйста! – с облегчением воскликнул царек. – Лишь бы поначалу… чтоб понравился всем!
Это мы запросто, – холодно пообещал голос. -Ступайте во дворец, готовьте прикрытие, легенду и камуфляж.
И помощники быстренько-быстренько забегали, собирая одежду для преемника: набрали, конечно, второпях – у кого что есть. Один пожертвовал кимоно для карате, другой – костюм лыжный, с шапочкой, третий – куртку поношенную (хорошую жаль отдавать), четвертый – штаны камуфляжные, пятый – свитер вязаный, вполне еще ничего… Царек лично свои лавры передал, улежанные, но зато уютные. Одели невидимку кое-как – стало его немного видно; правда, между лыжной шапочкой и курточкой по-прежнему было пусто, но пространСТВО это было таким небольшим, что отсутствие лица вполне можно было принять за оптический обман.
А обувь-то, обувь-то! – вспомнили помощники.
Послать за сапогами! – заорал царек.
Тут же по областям, городам и весям полетели вестники, вербуя одежду и обувь для преемника, и первым вызвался наш сапог.
Служу! – воскликнул он в надежде, что его области перепадет теперь еще немного денег. – Лоялен!
Старый друг лучше новых двух! – умилился цареки лично надел сапог на ногу преемнику.
Не жмет? – спросил он заботливо.
Попробовал бы он, – сквозь зубы ответил преемник.
В лыжной шапочке, кимоно и сапогах он вышел к народу, сжимая в одной руке гранатомет, а в другой – статуэтку железного Феликса в одну двухсотую натуральной величины. Послышался общий стон умиления, и в тот же миг страна восторженно избрала себе нового властителя.
Обратите внимание, какое суровое, сдержанное лицо, – говорили одни.
И при этом доброе! – с придыханием стонали другие.
И бывший царек с облегчением продолжил смотреть сны, а новый уселся на лавры. Но почивать на них он не собирался – он начал постепенно проступать, как проступает в ванночке проявляющийся фотоснимок. Главное же, что он начал увеличиваться, и одежда бывшего царька и его приспешников становилась ему тесна. От нее осталось одно кимоно – широкое и потому годящееся на любой размер. Первой он скинул лыжную шапочку, потом потертую курточку… Дошла, наконец, очередь и до сапога.
Меня-то за что?!– – взвыл сапог. – Я же верой и правдой! Я же вашу ногу обнимал, как пух!
Все бы хорошо, – ровно отвечал бывший невидимка, – но вы мне малы.
Да я растягиваюсь! Я целой области годился, а теперь мал?!
Теперь и области малы. Мы, понимаете ли, вводим новую моду – импортную. У нас на невидимом фронте не приняты отечественные сапоги.
А какие? – спросил сапог.
Испанские, – пожал плечами боец невидимого фронта. Фронт, кстати, становился все более видимым, тоже проявляясь, как пейзаж в туманен – и видно уже было, что проходит он практически через всю страну: вон в северной столице сидит боец, и на Дальнем Востоке генерал, и экономикой рулят чекисты, и даже в родной теперь области нашего сапога с отчетливым отрывом лидирует в борьбе с коммунистом железный испанский сапог невидимого фронта, а сапог по фамилии Руцкой вообще вычеркнут из списков кандидатов, словно его и не было никогда.
Куда же мне теперь?! – тоскливо вопросил сапог. – Ведь я все-таки ваш…
Известно куда, – пожал плечами новый царек. – Куда попадает старая обувь?
В ремонт? – с надеждой спросил сапог.
