Но это ей безразлично. Действительно безразлично. Пусть это причиняет боль кому-то другому и оскорбляет того, кому платят за то, чтобы все это терпеть. Пусть проводит свои вечера у любовницы, если ему так хочется. Это позволит ей быть свободной в своем одиночестве. Ей все равно.
Но Элинор тут же вспомнила о тетушке Берил и тетушке Рут, о своих кузинах и причинах, почему именно их она решила пригласить на Рождество в Гресвелл-Парк. Провалиться ей на этом месте, поклялась она себе, чувствуя, как в ней закипает гнев, если она станет подбирать своих гостей по принципу, как бы меньше шокировать графа и его благородных гостей! Будь она проклята, если сделает это!
Она спросила у мужа, сколько гостей ей можно пригласить. Столько, сколько хочет, разрешил он. Что ж, она так и поступит. Он мог бы ее ограничить, но неразумно дал ей волю решать самой.
Элинор недобро улыбнулась и поднялась со стула. Бумага и письменные принадлежности ждут ее в малой гостиной. Впереди у нее много дел.
Глава 6
Граф Фаллоден, к своему удивлению, обнаружил, что ждет рождественские каникулы. Ранее он не очень любил зимний сезон. Даже мальчиком, когда были еще живы его родители, он не ожидал на Рождество чего-то особенного. У него не было ни братьев, ни сестер, его родители в рождественские праздники предпочитали оставаться дома, а не ездить в гости или приглашать к себе. А когда в доме появлялись гости, это были всегда взрослые люди, и его немедленно отсылали в детскую. В доме бабушки и деда были почти такие же порядки и обычаи.
В последние годы граф принимал все рождественские приглашения, иногда даже в загородные поместья своих друзей, не говоря уж о балах и званых вечерах в Лондоне, но всегда был рад, когда все наконец заканчивалось.
Почему-то в Рождество он особенно остро чувствовал свое одиночество.
Но это Рождество он ждал. Он встретит его в Гресвелл-Парке, где, окинув взглядом поместье и окрестности, почувствует с облегчением, что теперь все по-настоящему принадлежит ему, без каких-либо оговорок и условий. Он может мечтать о том, как со знанием дела благоустроит наконец дом и парк, а также коттеджи арендаторов и воплотит в жизнь все, что задумал. В детстве и в школьные годы он часто проводил каникулы в поместье деда и бабушки, а потом жил в нем, когда один за другим умерли его родители. Ему тогда едва минуло четырнадцать. Он любил Гресвелл-Парк.
Теперь он не жалел, что за неделю до свадьбы, выпив лишку, пригласил гостей. Приедут Берти, лорд Чарльз Райт, виконт Джесон Созерби и достопочтенный мистер Тимоти Бедкомб. Он впервые приглашает к себе гостей на рождественские праздники. Возможно, их присутствие сделает их по- настоящему веселыми.
Странным образом, да, весьма странным, мысль о том, что он проведет это время вместе с Элинор, не показалась ему столь уж неприятной. Между ними установился осторожный мир. Они заключили его в день смерти ее отца. Теперь они не ссорились, не обменивались колкостями и не соревновались в сарказме, разве что изредка, но тут же спешили принести свои извинения.
Между ними по-прежнему не было привязанности, дружбы или какой-либо близости. Но исчезла по крайней мере враждебность или, возможно, была задвинута куда-то в дальний угол. Граф надеялся, что так цивилизованно они проживут этот обязательный год их совместной жизни. А может, и дольше, ибо уже в первый месяц своего брака он сделал обескураживающее открытие и не мог не учитывать изменений, происшедших в это время. Он более не сознавал себя неженатым человеком, и не только из-за присутствия в его доме женщины, считающейся его женой. Она заняла свое место в его сознании тоже.
После похорон тестя он снова стал захаживать по вечерам в клуб. Но вместо того чтобы развлекаться, вдруг понял, что все чаще задумывается о несправедливом отношении к своей жене, которая вынуждена сидеть взаперти дома, потому что он не хочет никуда ее сопровождать. Одинокие вечера, вероятно, кажутся ей тягостными, сказал он себе.
Дважды он бывал у Элис, спал с ней. В свой второй визит сделал ей подарок – гранатовый браслет, который, он знал, должен ей понравиться. Прежде он не мог делать ей такие дорогие подарки. Когда он застегивал браслет на ее запястье, его мучила совесть, что он куплен на деньги, полученные от выгодного брака. По этой же причине Элинор теперь сидит по вечерам одна.
– Это прощальный подарок, – внезапно сказал он Элис, ожидая, что его тут же охватит отчаяние, но этого не произошло. Вместо отчаяния он почувствовал облегчение. Только и всего.
Он еще ни разу не сделал подарка жене. Элинор. Он до сих пор не привык к тому, что у нее есть имя. И ни разу не произнес его.
На Рождество они отправятся в поместье и проведут там некоторое время. Возможно, он приложит усилия, чтобы получше узнать жену, убедиться, что за ее спокойствием и неулыбчивостью есть что-то другое, кроме холодности и язвительности. Может случиться, что он станет жить с ней как с женой, хотя будет непросто снова попасть к ней в постель после столь долгого перерыва, последовавшего за первой ночью.
Если он намерен выполнить слово, данное ее отцу, и прожить с ней год под одной крышей, наверное, следовало бы подумать и о наследнике. И когда она родит ему сына, у них не будет более необходимости в совместной жизни, если они решат, что их брак не удался.
Попробовать не мешает, решил граф. А Рождество – наиболее удобный случай внести немного тепла в их отношения. Он надеялся, что Элинор пригласит своих подруг, одну или двух, иначе ситуация окажется несколько неудобной – пять джентльменов и одна леди.
– На следующей неделе мы уезжаем в Гресвелл-Парк, – сообщил он Элинор, когда вечером после ужина, по заведенному им пять дней назад порядку, они встретились в библиотеке. Такие вечера начинали ему нравиться, несмотря на то что в каждый из них у него неизбежно возникали трудности, как только он пытался найти предмет для легкого и непринужденного разговора. Они не болтали, а беседовали на отвлеченные темы. –Я должен предупредить экономку о том, сколько гостей у нас будет на Рождество.
Элинор оторвалась от книги и слегка вскинула подбородок – жест, ставший знакомым ему еще в первые дни их общения. Тогда это было предвестником того, что далее последует саркастическое замечание или вызов.
– Надеюсь, что вы уже пригласили одну или двух из ваших подруг? – полюбопытствовал граф.
– Одну или двух? – удивленно переспросила Элинор. – Разве вы ограничили их число, милорд?
– Вы пригласили больше? – удивился он. – Что ж, прекрасно.
– Вы не опасаетесь, что вашим друзьям не понравится общество представителей моего сословия? – задала ему вопрос Элинор.
По ее виду и голосу он понял, что она готова к спору. Ни дать ни взять колючка.
– Если такое случится, они будут иметь дело со мной, – решительно заявил граф, прямо глядя ей в глаза. – Вы моя жена.
– Любое оскорбление, нанесенное мне, это оскорбление, нанесенное и вам тоже, – справедливо заметила Элинор. – Я уверена, что заслуживаю уважения.
– Это не подлежит сомнению, – согласился граф.
– Да, не подлежит. – Она снова склонилась над книгой.
– Кого вы пригласили? – спросил граф. – Сколько будет гостей?
– Моя семья, – ответила Элинор, бросив на него взгляд, в котором был вызов, на щеках ее зардел румянец. – Мы всегда встречаем праздники вместе, если это возможно. А это особый праздник, первое Рождество без отца. Я обещала ему, что он будет светлый и счастливый. Но вы, без сомнения, считаете, что неприлично устраивать семейное торжество, когда не прошло и двух месяцев после похорон?
Граф почувствовал раздражение. Сколько таких выдуманных обещаний покойному отцу у нее в запасе на ближайшие недели и месяцы? Видимо, этой женщине не терпится повеселиться, и даже память об отце не станет тому препятствием.
– Мы можем скромно и достойно провести эти праздники, – заметил он.
– Только не с моей семьей, – возразила Элинор. – Это самые шумные и необузданные, даже
