В воскресенье Роберт не позвонил.
В понедельник я позвонила с работы домой, чтобы прослушать автоответчик. Набирая номер, я была в приподнятом настроении, но упала духом, когда услышала механический голос: «Новых сообщений нет». Немного спустя я еще раз набрала свой номер.
Позвонила Донна, чтобы расспросить о свадьбе, и я рассказала ей про Роберта. Мне было приятно произносить его имя, как будто при этом он появляется сам. Потом я добавила: «Но он не позвонил».
Донна спросила:
— А почему бы тебе самой ему не позвонить?
Я промолчала.
Моя верная подруга сказала:
— Должно быть, твое чувство не настолько сильное, если он не чувствует подобного по отношению к тебе.
Я спросила:
— А какие чувства у тебя к Джереми Айренсу[24]?
Вернувшись домой, я увидела мигающий красный огонек автоответчика. Тихий и застенчивый голос Роберта сообщил, что он уже выехал и позвонит с дороги.
Я отбарабанила новое послание и стала рассматривать мордашку Изабель.
— О чем ты думаешь? — спросила я и прочла в ее взгляде: «Кажется, настало время для моей прогулки».
Мы обошли весь квартал и, вернувшись к дому, столкнулись нос к носу с собакой, которую никогда раньше не встречали. Это был красивый веймаранер. Изабель направилась прямо к нему и лизнула его в нос. Веймаранер отпрянул назад.
— Немного капризен, — пояснил его хозяин, увлекаемый в ту сторону, куда тянул его герр Красавчик.
— Я просто глазам своим не поверила, когда ты вот так просто подошла и поцеловала его, — сказала я Изабель, — даже не обнюхав сначала его зад.
Я приготовила салат и принялась было за чтение Эдит Уортон, но в ожидании телефонного звонка никак не могла сосредоточиться.
Потом испуганно подумала: «А вдруг он уже звонил?» В этом случае я попаду в несуразную ситуацию: единственные отношения, которые я не разрушила сразу, начнут оказывать разрушительное воздействие на меня.
Я машинально надела шлем, села на велосипед и покатила в магазин Барнса и Нобеля, что в нескольких кварталах от меня, решив почему-то, что мне удастся купить там еще один роман Эдит Уортон.
Но в отделе беллетристики ее книг не оказалось. Зато на одной из полок я обнаружила раздел «Помоги себе» и задумалась. Будь я способна помочь самой себе, меня бы здесь не было.
Тут лежали стопки книг «Как познакомиться с идеальным мужчиной и сочетаться с ним браком» — той самой ужасной книги, о которой рассказывала мне Донна. Ужасной потому, что содержащиеся в ней советы срабатывали. Преисполнившись благоговения, я купила эту книгу.
Фотографий писательниц в книге — их звали Фейт Курцабрамович и Бони Мерил — не было, но, перелистнув несколько страниц, я увидела их абсолютно четко: Фейт — сдержанная сухощавая блондинка, Бони — девушка-подросток, хохотушка с ямочками на щеках. Я знала их всю свою жизнь: это они на уроках физкультуры, во время игры в волейбол, хлопали в ладоши и кричали: «Смелее в бой! В игре красивой мы никем не победимы!» Бони была моим тайным ангелом-хранителем в колледже. В служебных делах, когда я посмеивалась над своим навязчивым страхом при приеме на работу, Фейт была единственной, кто сказал: «Просто старайся делать то, что в твоих силах».
Теперь я обращаюсь к ним за ценным руководством.
Они обещают, что, следуя их советам, я выйду замуж за мужчину моей мечты, и я немедленно принимаюсь за чтение.
Решающей предпосылкой здесь является утверждение, что мужчины по природе своей — хищники и чем труднее охота, тем больше они ценят добычу. Иными словами, самое последнее дело — похлопать охотника по плечу и попросить его выстрелить в вас.
С одной стороны, я должна была бы высмеять эту книгу, потому что мне ничего не стоило нарушить содержавшиеся там правила — «клятвы», как они их называют, — но, с другой стороны, должна испытать облегчение, ибо в отношении Роберта ни одна из клятв еще не была нарушена.
Я прочитала книгу от корки до корки и наткнулась на предупреждение: НЕ БУДЬ СМЕШНОЙ!
Я подумала: не будь смешной?
«Правильно, — услыхала я негромкий бесстрастный голос Фейт. — Быть смешной — значит не быть сексуальной».
«Но я привлекательна для смешных мужчин», — возразила я.
На что Бонн ответила: «Мы не говорим, для кого ты привлекательна, глупышка! Встречайся с клоунами и комедиантами, если тебе этого хочется. Хохочи до упаду! Но сама ни в коем случае не откалывай шуток!»
«Мужчинам нравится женственность, — изрекла Фейт, закидывая ногу на ногу. — Юмор не женственен».
«Вспомни о Розанне[25]», — сказала Бонн.
«Или о тех жирных девицах с толстыми коленками из группы „Хи-Хо“[26], — добавила Фейт сухим голосом.
«А как же Мэрилин Монро? — спросила я. — Она была великой комической актрисой».
«Возможно, дело в том, что ее именем назвали ряд предметов женского туалета», — сказала Фейт.
Но я продолжала гнуть свое: «Я нравлюсь Роберту потому, что я забавная».
«Ты не знаешь, почему ты ему нравишься», — проронила Фейт.
Бонн промолвила: «В этом прикиде ты выглядишь потрясающе!»
Я ненавижу эту книгу и не желаю ей верить. Стараюсь представить себе, что я вообще знаю о мужчинах. Но единственное, что приходит на ум, — это текущий статистический отчет, гласящий, что «девяносто девять процентов мужчин предаются фантазиям о сексе с двумя женщинами сразу».
Моя мать никогда не давала мне советов относительно мужчин, и я, помнится, лишь однажды затронула в разговоре с ней эту тему. Я училась тогда в пятом классе и как-то послала подругу, чтобы узнать, нравлюсь ли я тому мальчику, который нравится мне. «Плохие новости, — сообщила мне подруга. — Он тебя ненавидит».
Моя мама не отставала от меня: «Золотце, что с тобой случилось?» Я не могла ей ничего рассказать. Наконец я спросила ее, как она нашла парня, который ответил ей взаимностью на ее чувства. Она ответила: «Главное — взять себя в руки», словно это что-то объясняло. Расстроенная словами матери, я вскочила на велосипед и носилась на нем вокруг нашего квартала до тех пор, пока мои щеки не запылали.
Позвонил мой брат и пригласил меня на театральную вечеринку, которая состоится в пятницу. Его подружка Лиз знает одного режиссера.
— Уникальное событие, — сказал Генри.
— Уникальное? — переспросила я. И подумала о яркой обертке сыра.
— Предполагается нечто необычное, — сказал он.
— Безумство какое-нибудь? — подсказываю я.
Он отводит в сторону трубку и спрашивает Лиз, что там намечается.
Я слышу ее голос: «Будут танцевать кадриль».
— Кадриль? — спрашивает он насмешливо.
— Брось этот тон, — говорит она. — Дай мне поговорить с нею. — Она берет трубку. — Джейн?
