– Все нормально, – ответила я, улыбаясь девушке. – И вполне понятно. Думаю, тебе известно, что наша вера тоже запрещает некоторые виды мяса, например мясо птиц, то есть двуногих.
От меня не укрылось, что Тушка с Зебом обменялись многозначительными взглядами; видимо, город развратил моего брата, и тот начал есть птицу. Я подумала, что нужно будет вернуть брата Зебедия на путь истинный (если, конечно, хватит времени). Притворившись, будто ничего не произошло, я продолжала:
– Сделай одолжение, посыпь чаем то, что ты для меня готовишь.
– Что? Сухую заварку на лепешки сыпать? – изумилась она.
– Маленькую щепотку, как будто это соль или перец. Не для вкуса, а чисто символически, – объяснила я.
– Ну-ну. Разве что символически, – неодобрительно буркнула Тушка и отвернулась.
Забрав со стола второй пакетик, я сунула его в карман, чтобы впоследствии освятить еду прямо на тарелке.
В прихожей стукнула дверь, и на пороге кухни возник рослый, коротко стриженный белокожий парень в неряшливой куртке со множеством разноцветных значков. Не веря своим глазам, он уставился сверху вниз на Зеба, который все еще обмывал мне ноги. Я улыбнулась.
– Бох ты мой! – сказал он с ирландским акцентом и ухмыльнулся.
– С ходу. Въехал, – со вздохом подтвердил Зеб.
– Как, говоришь, ее зовут, твою сводную сестру?
– Агарь, – повторила я, для убедительности кивнув головой.
– Это ведь мужское имя, скажи, Зеб?
Зеб неопределенно пожал плечами.
– Конечно мужское, – не унималась Тушка. – Как-то так зовут того урода из комиксов – вспомни «Сан».
Я, естественно, не вспомнила того урода и уж тем более его сан, но быстро сообразила, что речь идет о какой-то газетенке.
– Насколько мне известно, – сказала я, – Агарь – библейское имя, древнееврейского происхождения; так звали служанку, точнее, рабыню жены Авраама.
– Круто.
Дело близилось к вечеру; под рев и выхлопы транспорта, застрявшего в пробке, мы возвращались из Килберна, куда ходили за вином к домашнему ужину: пока Зеб с Тушкой выбирали алкоголь, я нашла поблизости телефонную будку и позвонила в дом Вудбинов, используя свой тайный код 2-9-4. Спиртное, что-то вроде сидра, было куплено в пластиковых бутылках с вульгарно-яркими этикетками.
Помолчав, я продолжила разговор:
– А еще у меня есть сводный брат Гимен.
– Гимен?– Тушка не поверила своим ушам. – Гимен бывает у невинных девушек; это же девственная плева?
– В принципе да.
– Сводный брат?
– Именно.
– Обалдеть. Неужели он так и представляется?
– К сожалению, нет. Брат Гимен – вероотступник, поэтому…
– Как ты сказала? – переспросила Тушка.
– Вероотступник: тот, кто отрекся от своей веры.
– Ну-ну.
– Как ни прискорбно, это правда. Он живет в Америке, подрабатывает в гольф-клубе – ныряет в пруд за мячиками – и с некоторых пор называет себя по-другому.
– Его можно понять. Бедный твой Гимен.
– На самом деле это классическое мужское имя. Полностью – Гименей, греческий бог, сын Аполлона.
– Ого! – с восхищением протянула Тушка. – Ты, как я погляжу, в святых делах поднатыркалась.
Я улыбнулась:
– Ну, это в некотором роде моя работа.
Зеб разразился хохотом, но тут же с опаской покосился на меня; я не стала читать нотаций.
– И как такая работа называется? – спросила Тушка.
– Богоизбранница третьего поколения рожденных двадцать девятого февраля.
– Вот это да!
– Я появилась на свет двадцать девятого февраля тысяча девятьсот семьдесят шестого года. По правилам, на вопрос, сколько мне сейчас лет, нужно ответить: четыре и три четверти.
– Ни фига себе! – расхохоталась Тушка.
– Конечно, не четыре года и девять месяцев, а четыре целых и три четверти квадроида. Мне девятнадцать лет.
– Хм… – Тушка призадумалась. – Какой же у тебя знак?
– В смысле знак зодиака? У нас считается, что для Богоизбранника не существует знаков зодиака. В этом состоит одно из проявлений нашей исключительности.
– Зашибись. – Она покачала головой. – Представляю, какая собирается тусовка, если день рождения – раз в четыре года.
– Мы стараемся, чтобы каждое такое событие запомнилось, – подтвердила я.
– Ай, расскажи Тушке о нашем Празднике. – Впервые за все время Зеб выдал нормальное, связное предложение.
– Хочешь сказать, брат, она не в курсе?
– Из него словечка не вытянешь про вашу секту. – Свободной рукой Тушка двинула Зеба в плечо.
– Черт. Типа. Сложно, – выдавил Зеб в своей обычной манере.
Удивляться не приходилось. Любое торжество по сути своей требует открытости, но Сальвадор всегда рекомендовал не распространяться о подробностях нашего празднества – причиной тому были нападки со стороны прессы, о которых я уже упоминала.
Впрочем, кого-кого, а Тушку следовало просветить.
– Наш Праздник проходит в предвисокосный год, в конце мая, – начала я. – Всем участникам предлагается заниматься любовью, насколько хватит сил, причем не предохраняясь. Тем самым увеличиваются шансы зачатия следующего Богоизбранника.
– Йопт… – вырвалось у Тушки, когда прошел первый шок. – Оргия, что ли?
– Ну, это уничижительное слово, зачем же так? Нет, оргия, насколько я знаю, подразумевает примитивный групповой секс, тогда как Праздник преследует иную цель: поощрение всех видов детородной активности. По сути это с размахом организованный фестиваль; его внешняя сторона не смутит даже самых чопорных скромников. А вот то, что происходит после, за закрытыми дверями, – это уже личное дело каждого.
– Честно? – спросила Тушка.
– Почему бы тебе не убедиться? – предложила я. – Приезжайте с Зебом в любое время, а уж если вы посетите Праздник – это будет просто здорово.
Тушка покосилась на Зеба, который хмуро смотрел под ноги.
– Ну, не знаю, – сказала она. – Он меня туда не звал.
Зеб поднял глаза и выдержал мой строгий взгляд.
– Непременно приезжайте. Не хотите участвовать в детородных мероприятиях – не надо, там и без того масса интересного: играет музыка, все танцуют, накрыты столы, дети разыгрывают смешные сценки… Словом, веселье бьет ключом. – Тут я засмеялась. – Поверь, никто тебя не станет принуждать к безостановочному сексу против твоего желания.
– М-м-м, там видно будет, – неопределенно ответила Тушка.
