услышала лишь длинный гудок.
– Ах ты, гад, к ноге!
Паркетный пол задрожал, будто в комнате рухнул комод. Я посмотрела на листки для записей и увидела номер телефона.
Я подняла голову как раз в тот момент, когда спортсмен появился в дверном проеме, удерживая Тайсона за строгий ошейник и угрожая мне бейсбольной битой. Его лицо налилось кровью. Тайсон, очень довольный собой, сжимал в зубах мячик.
– Эй, ты! – завопил хозяин, замахиваясь на меня битой. – Ты, Иса, или как там тебя, слушай, собачья подруга.
Я попятилась. Он продолжал:
– Мо просила передать, что ты ее беспокоишь, и вообще. Сейчас ты у меня получишь, сейчас получишь. – Угроза адресовалась Тайсону, который, похоже, заразился хозяйской злобой.
Пес громко зарычал. Хозяин отпустил ошейник.
– Фас, мальчик.
«Я ее беспокою?» – подумала я; Тайсон выплюнул мяч и с грозным рыком бросился в мою сторону.
Почему-то мне показалось, что мой подход к животным сейчас даст сбой.
Я выскочила на крыльцо и захлопнула за собой дверь.
Срезав путь через лужайку, я рванула к подъездной аллее; у меня за спиной открылась дверь, и спортсмен что-то прокричал мне вслед; после этого я слышала только лай. Боз и Зеб с выпученными глазами застыли у ворот, готовые перетащить меня через забор.
– Прочь с дороги! – закричала я, размахивая руками.
К счастью, они отпрянули в стороны. Пес отстал на считанные доли секунды; я перемахнула через забор на улицу и даже устояла на ногах, когда приземлялась. Тайсон, наверно, тоже мог перепрыгнуть через ворота, но, удовлетворившись тем, что врезался в перекладину, едва ее не сокрушив, лишь яростно залаял нам вслед. Его хозяин приближался по аллее, чертыхаясь и угрожая битой. Придя в себя, я посмотрела сначала на Зеба, потом на Боза, кивнула на дорогу и выдохнула:
– До деревни – наперегонки.
Глава 11
В рекордное время пробежав стометровку, мы позволили себе сбавить скорость только за углом, а здоровяк из «Ламанчи» остался стоять у открытых ворот, с трудом удерживая за ошейник рассвирепевшего Тайсона, выкрикивая угрозы и размахивая бейсбольной битой.
К деревушке Джиттеринг мы приближались уже трусцой; это было тихое и зеленое, как и полагается деревне, местечко с единственным пабом. Боз хохотнул:
– Во дает! Не собака, а мазерфака!
– Чуть. Это, – выдавил побледневший Зеб. – Не обделался. – Его прошиб пот.
– Вы уж простите, ребята, – сказала я.
– А ты у нас спортсменка, Айсида, – восхищенно протянул Боз.
– Ну, спасибо.
– Тебе бы еще ума побольше: нефиг тормозить, когда эта гребаная собака Баскервилей исходит на дерьмо.
– Говорю же тебе, – напомнила я, – у меня есть подход к животным.
– А головы на плечах нет, – засмеялся Боз.
– Как выражается моя бабушка Иоланда, – я поправила шляпу, стараясь не особенно раздуваться от гордости и тщеславия, – крутая, как яйцо.
– Во-во, бабка знает, что говорит, – согласился он и кивнул в сторону телефонной будки на краю деревни. – Давайте-ка такси вызовем.
Пока Боз набирал указанный на табличке номер, мы с Зебом стояли на стреме, но ни Тайсон, ни его взбешенный хозяин не пустились за нами в погоню. Боз вышел из будки.
– Тот же самый мужик, сейчас подъедет. Говорит, книга для тебя наготове.
– Какая любезность, – сказала я. – Пропусти-ка. – Сделав глубокий вдох и стиснув зубы, я шагнула в будку, где изучила инструкции, а потом высунула голову и одну руку. – Зеб, мелочи дай, пожалуйста.
Посмотрев на меня страдальческим взглядом, Зеб покашлял, но все же вынул монету в пятьдесят пенсов.
– Прости, Господи, – шепнула я, вставила монету в щель и набрала номер, который значился на листке для записей в «Ламанче».
Боз и Зеб, не веря своим глазам, наблюдали через стекло.
– Доброе утро, – ответил приятный женский голос.
Я вздрогнула, хотя мысленно подготовила себя к тому, что услышу человеческую речь; после многолетнего использования телефона исключительно в качестве телеграфа меня охватил легкий мандраж, когда в трубке зазвучал не гудок, а словесный ответ.
– Оздоровительный центр при загородном клубе Клиссолда, – сердечно продолжал голос – Чем могу помочь?
«Я ее беспокою», – сказала я про себя и с трудом удержалась, чтобы не попросить к телефону Мораг.
– Как вы сказали? – переспросила я.
– Оздоровительный центр при загородном клубе Клиссолда, – повторил тот же голос, но уже с меньшей сердечностью.
Выговор был явно английский, но это и все, что мне удалось определить.
– Ой, я же звоню… м-м-м… в Шотландию. – Пришлось изобразить волнение.
– Вы ошиблись номером. – Дамочку позабавил мой ответ. – Может быть, неправильно набран код? Мы находимся в графстве Сомерсет.
– Правда? – У меня получилось довольно живо. – А в каком месте? Сомерсет я знаю как свои пять пальцев, – солгала я.
– Даджен-Магна, поблизости от Веллза.
– Как же, как же! – Моя радость была неискренней, но вполне убедительной. – Знакомые места. Я там… ах ты, деньги кончились. – Трубка со щелчком легла на рычаг.
Зеб не на шутку встревожился. Он покосился на телефонный аппарат.
– Разве тебе не… – начал он.
– Сомерсет! – объявила я им с Бозом, и в тот же миг на дороге, среди зелени, показалось знакомое такси.
Как ни странно, поджог фабрики по переработке водорослей способствовал тому, что наша вера не осталась блажью горстки чудаков. Мой дедушка предпочел бы не ворошить это дело, однако стряпчие, взявшиеся довести тяжбу до конца, не проявили должной гуманности. Виновники возгорания были задержаны, им тут же предъявили обвинение, а когда дело дошло до суда, Сальвадору и его женам волей- неволей пришлось выступить в качестве свидетелей.
К тому времени дед взял за правило ходить в черных одеждах, а выбираясь за пределы фермы в Ласкентайре, непременно надевал широкополую черную шляпу. В таком виде, да еще с длинными (и к тому времени уже белыми как лунь) волосами и окладистой седой бородой, в сопровождении обеих сестер, которые по такому случаю нарядились в самые яркие, узорчатые сари, он и явился в суд городка Сторноуэй. Газетчики были тут как тут; наш Основатель не выносил огласки, но был бессилен им помешать; стоит ли говорить, что его отказ общаться с журналистами местной «Сторноуэй газетт» и даже со специальным корреспондентом «Дейли диспетч», прибывшим из Глазго, только подогрел любопытство прессы (а из-за слухов о нашем Основателе и его знойных наложницах любопытство и без того било ключом).
