Райский сад дьявола

человека обязывало на верность старшему брату!

Когда-то, еще во время службы Джангира в КГБ, лейтенант службы безопасности Демократической Республики Вьетнам Вонг Куан Йем приехал в Москву на стажировку в Высшую школу КГБ, где нашел себе замечательного учителя -карлика-мегаломана Джангирова. Видимо, Вонг был хорошим учеником пакостных дисциплин, поскольку, закончив свои шпионские штудии, возвратился на родину и стал большим чином в контрразведке. Он взбирался быстро и высоко, пока не случилась какая-то таинственная непонятка — Вонг кубарем полетел со всех должностей и званий. Джангиров предполагал, что шустрого вьета перевербовали китайские агентуристы. Сам Вонг ничего, естественно, не рассказывал. Его не успели или почему-то не захотели сажать в Ханое, и он сбежал в Кампучию, кантовался там какое-то время во времена людоеда Пол Пота, оттуда дернул в Китай, натурализовался, получил документы и уже вполне легально приехал в СССР.

Говорил, что тоскует по своей родине, благословенной закраине Юго-Восточной Азии, праматери мира, но возвращаться назад не хотел ни за какие коврижки. Обустроился прочно в СССР, плавно переполз вместе со страной в рыночную демократию и раскрутился здесь невиданно. Вонг стал сердцевиной огромной гнойной флегмоны, обширной, абсолютно закрытой, горячечно пульсирующей внутри слабой, болеющей плоти чужого города, другой страны, непонятного и неприятного ему народа.

Но жить в Москве ему было хорошо и наверняка очень выгодно.

Джангиров копейку бы не поставил в споре о том, что Вонг не работает на китайскую разведку. И на вьетнамскую — по старой памяти. И на любую контору, которую интересуют платные услуги.

Но Джангирова это мало заботило. Его устраивала эффективность действий Вонга, быстро, точно и безошибочно выполнявшего любые его поручения…

Вонг зашел на кухню бесшумно, низко поклонился:

— Здравствуйте, товарищ генерал…

Вонг ненавидел фамильярность и полагал военную субординацию высшей, чистейшей формой вежливости. Джангиров махнул рукой:

— Заходи, дружище! Какой я генерал! Смирный буржуазный обыватель…

И засмеялся зловеще.

— Не говорите так, — покачал головой Вонг. — Вы всегда остаетесь для меня генералом… Вы — великий человек.

Вонгу с его пергаментным желтым лицом можно было дать восемнадцать лет или семьдесят шесть — это зависело от освещения, настроения или дневной выручки.

Реальный физиологический возраст не присутствовал в этом человеке с ласковой смирной улыбкой, вросшей навсегда в его маску.

Джангиров заметил:

— Точно сказал, Вонг! Величее, чем я есть, трудно придумать… Раньше, когда я мочился, земля под струей плавилась, а теперь там снег не тает…

Вонг искренне сказал:

— Вы, товарищ генерал, молодой, мудрый и могучий… Когда вы поручаете что-то — для меня это честь…

Джангиров буркнул угрюмо:

— Трудное у меня поручение к тебе, Вонг. Ты знаешь Нарика?

— Знаю, — кивнул Вонг. — Он очень храбрый молодой человек… — В голосе его была тонкая, как комариный писк, ирония.

Швец встрял в разговор:

— Ну да, такой особый вид храбрецов — идиоты, не понимающие опасности.

Вонг молча наклонил голову — подтвердил. Джангиров положил руку на плечо Вонга — сейчас они были одного роста:

— Вонг, Нарик грозит мне смертью…

Вонг сразу резко постарел, пергамент треснул в страдание, боль, скорбь, гнев — и все это в одной легкой гримасе.

— Я прошу тебя, сделай так, чтобы эта угроза миновала, — попросил Джангир.

— Я сделаю так, генерал, — смежил щелочки глаз Вонг, веки будто сшили ниткой ресниц. — Он вам не причинит вреда… Пусть его земля пожрет.

— Аминь, — сказал Джангир. — Я надеюсь, что ты это сделаешь быстро и тихо…

— Да, конечно, — заверил Вонг, и его черная лакированная головешка шарнирно закачалась. — Люди не догадываются, как это просто. В них крови, как антифриза в автомобильном моторе. Ткнул ножиком — кап-кап! — и больше нет человека. — Вонг успокаивающе, как доктор, улыбнулся. — Вы знаете, где находится Нарик?

— Нет, — отмахнулся досадливо Швец. — Он где-то глубоко закопался. Наши пока не выяснили… Вонг поклонился:

— Мы это выясним… Я вам сообщу очень быстро о результатах…

'Неонацист Бафорд Фарроу вчера ворвался в Норс-Валли комьюнити центр и открыл прицельный огонь по малышам, ранив троих: пятилетних Джеймса Зиделла, Джо-щуа Степанова и Бенджамина Кадеша. Пули попали и во взрослых: секретаря Изабеллу Самолет и специалиста по работе с подростками Минди Финкельштейн.

Немного погодя бандит-неонацист убил почтальона Джозефа Илето, оказавшегося у него на пути.

На допросе Фарроу заявил: 'Все, что я совершил, я сделал намеренно. Я хотел поднять страну против евреев, хотел, чтобы мой пример вдохновил других…

Да, вдохновил на убийства… Что плохого мне сделал почтальон-филиппинец? Да ничего, но он был не белый, и я решил отправить его к праотцам'.

«То, что произошло вчера в Гранада-хиялс, — говорит депутат лос-анджелесского городского совета Лаура Чик, — может произойти где угодно. Мы любой ценой должны остановить расползание коричневой заразы».

«Лос— Анджелес таймс»

43. МОСКВА. «ДИВИЗИОН». ОРДЫНЦЕВ

— Если нет Бога, то какой же я капитан? — патетически воскликнул Любчик.

Капитанство Любчика было его особым пунктиком — по сведениям Управления кадров, Юрка Любчик был самым молодым капитаном в российской милиции.

С трудом окончив школу — спас советский закон о всеобщем среднем образовании, потому что в каждом классе администрация мечтала выгнать лентяя и хулигана Любчика, — он все-таки просочился в Школу милиции. В девятнадцать получил погоны — это еще были-звездочки лейтяги, даже не звездочки, а