— Занятно, — подытожил он, — но пока я мало что понял. Куда тебя отвезти?
— Сам доберусь, — запротестовал Илья. — Мне и так уж с тобой не расплатиться.
— Киш ин тохес [2] , — буркнул Глеб.
— О-о! — округлил глаза Илья. — Ну, если вопрос стоит так… Живу я здесь недалеко. — И он назвал адрес.
Глеб развернул машину.
— Если не секрет, — спросил он, — что ты делал за письменным столом своей школьной подруги?
— За письменным столом обычно я работаю. А ты что подумал?
— Что работать ты мог бы и дома.
— Дельная мысль, — вздохнул Илья. — Но беда в том, старик, что жена моя Алла занимается сетевым бизнесом. Слыхал о такой напасти? С утра до ночи у нас в квартире толкутся энергичные тетки с коробками шампуня, косметики и пищевых добавок. Гвалт стоит несусветный. А в пединституте на кафедре математики, где я обретаюсь… как бы помягче выразиться… гибрид супермаркета с бардаком.
— Ясно, — кивнул Глеб. — В связи с невыносимостью обстановки подруга выделила тебе стол и стул. А муж ее не возражает?
Илья хмыкнул.
— Я все ждал: когда ж ты об этом спросишь? С мужем она развелась около года назад, за месяц примерно до гибели родителей. Еще вопросы есть?
— Извини, — смутился Глеб. — Как погибли ее родители?
— Ехали в машине с вечеринки и врезались в неуправляемый трейлер. Нелепо до ужаса… А знаешь, кто был Дашкин отец?
— Ну-ка просвети, — насторожился Глеб.
— Известный журналист Николай Лосев. Слыхал про такого? Кстати, Ольга Самарская, которую в четверг прикончили, была его ученицей… — Илья вдруг осекся и замолчал.
И, не нарушая молчания, Глеб довез его до дома. Лишь притормозив у подъезда, похвастался:
— Могу в такси работать: все улицы и переулки знаю.
Илья вздохнул и сказал:
— После гибели родителей Дашка сама вручила мне ключ от квартиры и попросила работать у нее. Так ей было тошно, что… В общем, можешь догадаться.
Они молча сидели в “жигуленке”. В подъезд входили и выходили люди, и дверь при этом гулко хлопала.
— Грустная история, — произнес наконец Глеб. — Но что-то в ней не так. Чего-то вы оба не договариваете.
— У тебя тоже, старик, душа не нараспашку, — парировал Илья. — Мы хоть комедии не ломаем.
Глеб взглянул на него поверх темных очков.
— Я вами горжусь. Но, старик, у меня к тебе две просьбы. Первая: не говори своей подружке об этом нашем трёпе. Пусть пока…
— Не обещаю, — перебил Илья. — От Дашки у меня секретов нет.
— Дай мне хоть немного времени, — попросил Глеб. — Чутье подсказывает, что мне лучше пока прикидываться шлангом.
— С Дашкой этот номер не пройдет.
— И все же я попробую. Не очень-то я поверил в угрозы ее отвергнутых поклонников.
— Мы тоже не развесили уши, когда ты заливал, будто служил коком на военном корабле.
Глеб вздохнул.
— Страшные вы люди. И просьба вторая: запиши мой телефон и при малейшем намеке на какую- либо опасность сейчас же звони.
— Вот это — пожалуйста, — улыбнулся Илья.
Они обменялись телефонами. Затем школьный товарищ племянницы олигарха не без опаски вошел в подъезд своего дома. На него, однако, никто не напал, и без всяких приключений он открыл дверь своей квартиры.
— Илюша, это ты? — раздался из комнаты голос жены.
— Нет, — буркнул Илья, — это отряд дистрибьюторов особого назначения.
— Давай-давай, — раздраженно произнесла жена, — ты у меня дохохмишься.
Илья поспешно разделся и юркнул в ванную, чтобы оценить ущерб, нанесенный его физиономии. При взгляде в зеркало брови его от удивления приподнялись: фингал под глазом почти рассосался, а разбитая губа вообще оказалась целехонькой.
Глеб наскоро перекусил в ближайшей пельменной и, как было условлено, в половине девятого оказался у дома своей новой хозяйки. На улицах было практически безлюдно, лишь мальчуган в драном пальтишке по-прежнему глазел на витрину магазина игрушек. И Глеб опять невольно оглянулся, замер и шагнул в сторону мальчишки… но услыхал ворчливый старушечий голос:
— Санька, ну всё! Я замерзла! — Низенькая горбунья потянула мальчика за руку.
— Ба, я сейчас! — стал вырываться тот. Но старушка держала крепко.
— Никаких “сейчас”! Знаю я твои “сейчас”!
И они побрели по тротуару прочь. А Глеб посмотрел им вслед и, как говорится, пошел своей дорогой.
Даша открыла ему дверь, хмуро взглянув на свои часики. Ее пепельные волосы были убраны в пучок на затылке, а темно-серый брючный костюм элегантно облегал умопомрачительную фигуру.
— Вы опоздали на шесть минут, — отчеканила она ледяным тоном. Ее изумрудные глаза, что называется, метали молнии. Она была так ослепительна, что просто глазам было больно.
Глеб поправил темные очки.
— Извиняюсь, — пробормотал он, входя. — Больше не повторится.
— Кого ты там песочишь? — донесся из комнаты приятный мужской баритон, а затем явился и сам его обладатель — высокий молодой мужчина с волосами до плеч. Лицо его было несколько обрюзгшим, но сохраняло еще породу. А улыбка была само обаяние. — Ага! — вскричал он. — Тот самый телохранитель! — И протянул Глебу вялую кисть. — Алекс, честь имею представиться!
— Нитшяк. — Глеб восхищенно пожал ему руку. — Вы Алексей Кашин, да? Я вас в кино видел.
Не выпуская руки Глеба, Алекс обернулся к Даше.
— Видишь, народ меня еще помнит! — объявил он с пафосом. — Стало быть, жизнь прожита не зря!
Даша поморщилась:
— Не ёрничай, Лёшка. Иди домой, не до тебя.
— Домой?.. Но я не знаю, где мой дом!
— Пить надо меньше, друг мой. Иди, у меня дела.
Обиженно засопев, Алекс стал натягивать ондатровый полушубок.
— Всеми отвергнут, вечно гоним, — бормотал он трагически. И вдруг погрозил Глебу пальцем. — Смотри, телохранитель! Ты отвечаешь за это тело головой! — С этими словами он вышел, хлопнув дверью.
— Занавес упал, — вздохнула Даша, надевая дубленку. — На чьей машине поедем, на моей или на вашей?
— На моей, — ответил Глеб, выходя из квартиры. — Извиняюсь, актер этот… что ли, он тоже отвергнутый поклонник? Ну, в смысле… не он ли вам угрожает?
Закрыв дверь на ключ, Даша вызвала лифт.
— Это мой бывший муж. Абсолютно безобиден.
Садясь в “жигуленок” Глеба, она сказала адрес и попросила разрешения закурить.
— Извиняюсь, — ответил Глеб, выруливая на проезжую часть, — у меня здесь не курят.
— На моей “хонде” надо было ехать! — в досаде воскликнула Даша.
— Почему это?
