— Любимцы старых пердунов! — хихикнула Валентина. — Но посмотреть их мы обязаны: они будут звонить.
В этот момент на телеэкране возникли два детских трупика, похожие на скелеты: мальчики полутора и трех лет. Они умерли от голода и были брошены родителями на помойку. Стиснув зубы, Глеб вперился в экран. Но сюжет этот длился не более двадцати секунд.
— И придется гладить их по шерстке, — подмигнул Павел, — говорить какие-то комплименты.
— А Женька Селиванова, между прочим, ложится под каждого члена жюри, — ввернула Валентина.
Глеб встал с дивана.
— Где у вас тут можно покурить?
Даша бросила на него быстрый взгляд.
— А вон там, — поднялась с кресла Валентина, — пойдемте, я покажу. — Она вывела Глеба за пределы квартиры. Здесь тоже был небольшой холл с двумя креслами, столиком и пепельницей. — Курите, только форточку приоткройте, — сказала Валентина, исчезая за дверью.
Глеб подошел к окну, послушно открыл форточку — и разрыдался. Два беззащитных детских тельца будто выжглись на сетчатке его глаз. Боль была нестерпимой. С этим надо было срочно как-то справиться. Глеб сконцентрировался, выровнял дыхание и прижался лбом к холодному стеклу. За окном плавно кружились редкие снежинки…
За спиной вдруг скрипнула дверь, раздался легкий цокот каблучков, и Даша тихо проговорила:
— Эй! Ты чего? Ну-ка прекрати… Сейчас я в темпе их запишу, и сматываемся. — Каблучки зацокали обратно, и дверь затворилась.
Когда Глеб вернулся с “перекура”, телевизор был выключен, диктофон включен и мастера бального танца щебетали без умолку. Как им было трудно, в какой бедности они жили, какие в их искусстве интриги. Если б не помощь фонда, то неизвестно еще…
— Простите, — перебил Глеб, — о каком фонде идет речь?
— Международный фонд поддержки талантов, — пояснила Валентина. — Его недавно образовали. Года четыре всего, да, Паш?
Павел кивнул.
— Они сами нас разыскали, — охотно развил он тему. — Если б не наш… извините за нескромность, незаурядный потенциал, они б и связываться не стали. Во всем мире этот фонд выбирает только самых супер, самых бест и оказывает огромную поддержку…
— Кто возглавляет этот фонд? — вновь перебил Глеб. — Какими средствами он располагает, не знаете?
— Конкретно не скажу, — авторитетно произнес Павел, — но бабки там сидят неимоверные. Президентом там этот… как его, миллиардера этого? Сикейрос, вроде?
— Родригес, — поправила Валентина.
— Во-во, Родригес! Теперь они нам и гастроли обалденные устраивают, и участие в самых престижных конкурсах оплачивают…
— И требуют еще, чтобы мы рекомендовали им какие-нибудь новые таланты, — продолжала Валентина.
Муж посмотрел на нее осуждающе.
— Ё-моё, да кого здесь можно рекомендовать? Кто у нас вокруг, Валь? Шелупонь всякая.
Даша выключила диктофон.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она, — материала у меня достаточно. Если возникнут какие- то вопросы, я позвоню.
— Конечно, в любое время. — Павел откровенно пожирал ее глазами. — В марте мы выступаем в Олимпийской деревне, обязательно пришлем вам билеты.
— Придем с удовольствием, — пообещала Даша. — А вы не угостите нас кофе?
Глеб удивленно приподнял бровь. Супруги обменялись взглядами.
— Конечно, — выдавил из себя Павел.
— С удовольствием. — Валентина встала и отправилась на кухню.
Даша откинулась на спинку дивана и кокетливо произнесла:
— Как у вас тут хорошо!
Водянистые глаза танцора будто подернулись масляной пленкой.
— А вы это… вы приходите почаще, — предложил он, не обращая внимания на Глеба.
— Спасибо, я подумаю, — многообещающе улыбнулась Даша. — Скажите, вы не были знакомы с Ольгой Самарской?
Павел наморщил лоб. Вроде бы… А кто она?
— Журналистка тоже. Вы не давали ей интервью? Примерно месяц назад.
— Как вы сказали? Самарская?.. Нет, не знаю такую.
Глеб пристально смотрел на танцора. Танцор не врал.
— Нет так нет, — махнула рукой Даша. — Будем пить кофе.
Поданный Валентиной кофе оказался растворимым и слабеньким. К этому пойлу мастера бального танца подали сухарики, оставшиеся, вероятно, еще со времен Троянской войны. Даша свою чашку не допила, а Глеб и пробовать не стал.
— Что, собственно, мы тут делали? — полюбопытствовал он, когда они с Дашей выходили из подъезда.
Даша в раздражении достала сигарету и закурила.
— Вы меня охраняли. А я… простите, это мое личное дело.
— Простите, это глупо. Чтобы вас охранять, мне следует знать больше.
— Ой ли? Не надо набивать себе цену.
— Цена мне уже установлена, и за ее предел я не выхожу. — Глеб открыл свой “жигуленок”. — Везти вас домой или куда-нибудь еще?
Она смотрела на него зелеными глазищами, и редкие снежинки опускались на ее непокрытые волосы.
— Не спешите, — сказала она, пуская дым колечками. — Вы уже покурили, теперь позвольте мне.
— А в машине слабо?
— В машине сидите вы. Злой, как старый черт.
— И вовсе я не злой. Просто пытаюсь вас напугать.
— Не пытайтесь: дохлый номер.
— Да ну? Сейчас проверим. — Глеб распахнул перед ней дверцу “жигуленка”. — Вон видите тот симпатичный “ниссан”? Он пасёт нас от вашего дома.
Даша осторожно взглянула в указанном направлении, затем притушила каблуком окурок.
— Вы меня разыгрываете, — пробормотала она, садясь в машину.
— Можете убедиться сами. — Включив зажигание, Глеб вырулил на дорогу. — Там двое братков на задании.
“Ниссан” тут же снялся с места и покатил следом за “жигуленком”. Прибавив газу, Глеб помчался к Дашиному дому. “Ниссан” не отставал.
— Неужели нельзя от них оторваться? — нервно произнесла Даша.
— Не вижу смысла, — невозмутимо ответил Глеб. — Им известен ваш адрес. Если это и есть отвергнутые поклонники, надо признать, они ребята с выдумкой.
— То есть? — насторожилась Даша.
Глеб с усмешкой посмотрел в зеркальце заднего вида.
— К примеру, не далее как сегодня они побили Илью. Вероятно, чтоб добиться вашей благосклонности.
Даша сдавила виски ладонями.
— Что ж вы молчали, мать вашу?!
Глеб пожал плечами.
