— Ну конечно, факты! — пробурчал Сергеев, разматывая лестницу.
Он привязал к поясу Ирины страховочный трос и придерживал его, пока она спускалась. Ему было трудно управляться одной рукой, и он морщился, а раз даже прерывисто вздохнул. Но Ирина была уже под мобилем, и, возможно, этот вздох ей только послышался.
Туман сразу отсек ее от мира. Где-то вверху стрекотал мотор, скользкие ступеньки медленно уползали из-под рук и тут же растворялись. Не видно было собственных ног, и казалось, что спускаешься в белую бесконечность.
Неожиданно совсем близко матово блеснула вода… Вот и пиявки.
— Давайте сачок, — сказала Ирина в микрофон, укрепленный у рта.
Сверху на тросе скользнул плотный мешок с металлическими запорами и сачок на длинной ручке. С непривычки Ирина никак не могла удержать вертикального положения, ноги упорно уходили куда-то вбок, и она висела почти параллельно воде. Утренний ветерок раскручивал ее в разные стороны. Несколько раз она промахнулась. Наконец одна пиявка мягко перевалилась через край сачка, за ней другая, третья…
Они не делали ни малейшей попытки защититься, и это была еще одна загадка. Нормальные животные не спят таким глубоким сном.
Выловив десяток, Ирина поднялась в мобиль. Всю дорогу до Базы она молчала, но в ее глазах Сергеев заметил злое упрямство. Он усмехнулся: эта девчонка ему положительно нравилась.
В племенах было все спокойно, и постепенно цивилизаторы снова начали прилетать на Базу. Мимико явилась одной из первых.
Она нашла Ирину в лаборатории. Та, заложив руки в карманы брюк, стояла у стола, на котором распласталась препарированная пиявка, и вся ее поза выражала изумление.
— Не питаются и не дышат! — сказала Ирина вместо приветствия. — Как тебе это нравится?
— А тебе? — ошарашенно спросила Мимико, не поняв сразу, о чем речь.
— Я — в восторге! — Ирина пнула ногой валявшийся на полу скальпель, прошлась по комнате. — Настолько в восторге, что по возвращении на Землю потребую, чтобы у меня отняли диплом. — Она схватилась за голову. — Какую же ересь я напорола в статье!
Мимико обняла ее:
— Не надо терзаться. Ты очень нехорошо выглядишь.
— Это да, выгляжу я довольно убого, — мрачно согласилась Ирина, подводя подругу к столу. — Взгляни: где ты видела такое строение?
— Ирочка, я же в этом ничегошеньки не понимаю, — виновато сказала Мимико. — Я ведь астроном.
— Все мы здесь такие! — вздохнула Ирина. — Неудачные астрономы, неудачные инженеры, неудачные астробиологи…
Она надолго задумалась, потом заговорила более спокойно:
— Я не нытик и не паникер. Я изучала животных Марса и Психеи. И все было понятно. На любой планете любое живое существо имеет систему дыхания, систему питания, систему кровообращения. Без этого нет жизни. На какой бы основе ни была построена живая ткань — углеводородной, кремнеорганической или еще какой-нибудь, — законы развития везде одинаковы. Это поняли еще в прошлом веке. Здесь же ничего подобного. — Она вздохнула. — Никогда не думала, что открытия даются так мучительно! А ведь я на пороге, понимаешь, на пороге… Это какой-то качественно новый вид живого организма, и такое впечатление, что существует он по совершенно новым для нас законам. Представляешь, если это подтвердится… Все прежние представления насмарку. Как только это выявить?
— Но ведь у них что-то есть внутри, — робко заметила Мимико.
Ирина фыркнула.
— Еще бы! Они набиты до отказа, как только не лопаются! А вот я, дура эдакая, никак не могу сообразить, что значат все эти узлы и переплетения. Самое непонятное в их строении — это то, что совершенно одинаковые органы располагаются в различных частях тела. Все равно как если бы у человека было три сердца и одно находилось в голове, другое — в груди, а третье — в пятке. Не то они имеют запасные органы, не то одинаковые органы выполняют разные функции. А вот где у них мозг, неясно. И вообще все неясно. Например, за счет чего они движутся? И что это за труба, обвитая нервами — если это нервы, конечно, — которая проходит через все тело? Предположим, что это спинной мозг…
— Это? — спросила Мимико, показывая пальцем. — Это похоже на соленоид или трансформатор. Может ведь так быть?
— Может! — вздохнула Ирина. — И очень даже просто, Я вижу, мы обе равноправные кандидатки в сумасшедший дом. Займем соседние койки…
Вечером прилетел Буслаев. Его громовой голос взорвал сонную тишину клуба.
Заметив Ирину, он бросился к ней:
— Родная моя, да на тебе лица нет! Где он, этот злодей, что довел тебя до такого печального состояния?
— Лежит в лаборатории и издевается изо всех сил, — натянуто улыбаясь, ответила Ирина.
— А ну идем! Мы сейчас ему покажем!
И он почти насильно поволок Ирину в лабораторию. Его буйная грубоватая веселость обезоруживала, перед ней невозможно было устоять. И невольно на душе становилось легче. На это он и рассчитывал.
Буслаев долго смотрел на пиявку, почесывая затылок и не скрывая брезгливости.
— Бррр… какая гадость! Как ты можешь… Но вообще… Черт его знает, я в общем-то физик, но что- то эта штука мне напоминает.
— Мимико уверяет, что это похоже на соленоид или трансформатор.
— А что? Гипотеза не хуже любой другой. И довольно любопытная, особенно если учесть, что эти милые создания поплевывают электрончиками. Было бы очень здорово… Впрочем, это легко проверить. Найдется в этой лавочке кусок провода?
— Что ты хочешь делать?
Он искоса глянул на нее, высоко подняв брови. Поражал контраст между его шутовской гримасой и серьезными задумчивыми глазами.
— Хочу тоже войти в науку. Чем я хуже других? Тем более, здесь мне все знакомо. Труба, обмотанная двойной спиралью, четыре конца которой замыкаются на коллектор в средней части механизма, — налицо элементарная электрическая схема. Ну, а тем, что органы живого организма могут вовсе не соответствовать частям электроагрегата, которые они напоминают, а так же этими непонятными кубиками, замыкающими витки спирали по длине трубы, можно, очевидно, пренебречь. Подведем питание…
Он решительно подсоединил провода и включил рубильник.
Распластанное тело пиявки быстро-быстро задергалось. По трубе побежали волны, будто внутри один за другим прокатывались твердые шарики. Потом наружный конец трубы раскрылся, как лесной цветок-хищник, из него вырвалось облако дыма, мгновенно заполнившего помещение. Наступила темнота. Внезапно ее пронзила стремительная серия раскаленных синих шаров, с сухим треском разбивавшихся о громоздким нейтринный микроскоп, стоявший в углу. Нестерпимо защипало глаза. К счастью, это продолжалось всего несколько секунд, потом рванул взрыв и все прекратилось.
— Как ты? — шепотом спросила Ирина.
— Вроде жив, — неуверенно донеслось из-под стола. Сквозь дым можно было различить, как там что-то ворочалось. — Вот только никак не соображу, в какую сторону ползти.
— Ползи сюда.
— А ты подавай голос, а то воткнусь во что-нибудь.
Они сидели на полу, держась за руки. Дым не рассеивался.
— Надо открыть окно, — сказала Ирина.
— В самый бы раз, — отозвался Василий без энтузиазма. — А как оно, больше не будет плеваться?
— Не знаю. Наверное, нет. Окно, кажется, вон в той стороне.
Вскоре грохот и звон разбитого стекла показали, что на пути к окну стояла центрифуга.
