Сапожник покачал головой и вздохнул: — Только вот однажды приходит этот герой к своему другу и говорит: «Узнал я, что Вождь наш вовсе не Вождь. Сам, — говорит, — не верю, А правда. Умер наш Вождь давным-давно, а на его месте сидит какой-то товарищ Вечный…» Произнеся это странное имя, сапожник нахмурился: — Его друг не поверил. Что значит: Вождь — не Вождь? Какой такой товарищ Вечный? Только вскоре поехал этот герой на велосипеде. Хорошо ездил, в дождь ездил, в бурю ездил… А тут поехал — и попал под грузовик. Бывает, конечно…
Сапожник помолчал и заговорил вновь, еще медленнее, взвешивая каждое слово: — Друг его к тому времени большим человеком стал. Сам не хотел товарищи выбрали. Познакомился с бумагами… Как вот потом товарищ Лунин познакомился. И понял…
Что именно понял этот сказочный герой, сапожник не уточнил. Он перешел к верстаку, где стояла швейная машинка, и начал застрачивать латку на кроссовке: — А потом Вождь умер, — наконец заговорил он, — кто плакал, а кто радовался. Похоронили его, речи сказали. А он потом приходит…
— Как? — не выдержал Келюс. — Кто приходит?
— Приходит и говорит, — не отвечая ему, продолжал сапожник: — «Я, говорит, теперь вместо тебя буду. Тот Вождь уже не нужен, у нас будет новый Вождь. Но это буду тоже я… А ты, дорогой, много знать стал. Прямо как друг твой, который на велосипеде ездить не умел…»
— И что? — вновь не выдержал Николай.
— А ничего, товарищ Лунин. Этот «Карман» уже работал. Пока товарищ Вечный снова власть брал, кое-кто успел выбраться. Кто уехал в эту… Утопийскую Советскую Социалистическую Республику… А кто здесь сапоги латает…
— А товарищ Вечный?
— А что товарищ Вечный? — удивился сапожник. — Он на то и Вечный. Правит сколько хочет, потом выбирает себе нового… И снова правит… А того…
Сапожник поднес ребро ладони к горлу. Впрочем, Келюс и так понял, что этот странный человек имеет в виду.
— Тайна Больших Мертвецов! Сапожник явно услыхал его слова, но никак не отреагировал.
— А зачем этому Вечному скантр? — не отставал Лунин.
Хозяин мастерской помолчал, а затем задумчиво проговорил: — А мы его тоже спрашивали, зачем на всякую научную ерунду деньги тратить? Деньги эти, товарищ Лунин, кровью доставались. А он говорит: «Дураки, нам сила нужна… Большая сила…»
— Око Силы, — подсказал Келюс.
— Большая сила, — повторил сапожник. — А скантр эту силу в фокус соберет и куда надо направит. В Крыму поставишь — до самой Греции доберешься… Это тебе, товарищ Лунин, не листовки Коминтерна…
— А что это за Утопийская Республика? — поинтересовался Николай, никогда раньше не слыхавший о таком государстве.
— Утопия, товарищ Лунин, — всегда утопия! — отрезал собеседник. ~ Циолковские хреновы! Сидят, коммунизм строят и меня ругают. Пусть строят. Поглядим…
Он поставил последний стежок, отрезал нитку и внимательно осмотрел кроссовку: — Прошу, барышня! Не хуже, чем у проклятых империалистов!
Ольга нерешительно взяла кроссовку, примерила и вежливо поблагодарила, осведомившись, сколько должна за работу.
— Э-э, — махнул рукой сапожник. — Какая это работа! Носите на здоровье. Ну и обувь теперь делают! Один смех! Может, тебе, товарищ Лунин, сапоги сработать? Хочешь — яловые, хочешь — хромовые?
— Спасибо, — поблагодарил Келюс вставая. ~ Мы, наверное, пойдем… А где теперь можно передохнуть?
— Заходи куда хочешь? Тебе какие ключи дать?
Он кивнул на стену, где под номерками висело несколько десятков разнообразных ключей. Николай не глядя ткнул куда-то в середину, получил ключ и откланялся. Ольга также встала и пожелала хозяину всего наилучшего.
— Смотри, товарищ Лунин, — проговорил сапожник им вслед. — Береги барышню! С такой барышней только смелый джигит гулять может…
Они вышли на лестничную площадку. Келюс остановился, стараясь немного собраться с мыслями. Ольга также молчала, время от времени вопросительно поглядывая на Лунина.
— Кто это был, Николай? — спросила она наконец. — Я… я не поняла ничего. Он говорил о каких-то страшных вещах. И нас он, кажется, знает…
— Да, — кивнул Келюс. — Знает… Что-то много о нас, бином, здесь известно!.. Делать нечего, не назад же возвращаться…
— Вспомнила! — вдруг сказала Ольга. — Я видела его портрет у вас в книжке! У вас в квартире! Ну конечно, я даже вспомнила, как его зовут…
— Я тоже… Пойдемте, Ольга, и в самом деле надо передохнуть.
Квартира находилась на третьем этаже. Дверь была запечатана, но, к счастью, не заколочена. Внутри оказалось пусто, пыльно, было заметно, что здесь долгое время никто не жил. Никаких вещей, кроме старой скрипящей мебели, в квартире не осталось, только в прихожей на полу лежал пожелтевший номер «Известий». Келюс взглянул на газету: она вышла в октябре 1961 года.
— — Здесь, кажется, есть диван, — сообщил Лунин, осмотрев квартиру, отдыхайте, Ольга, а я на кресле пристроюсь…
— Николай, здесь ведь жили люди, — заметила Ольга, присаживаясь на старый диван с выпирающими из боков пружинами. — Куда они все делись?
— Похоже, уехали в эту самую, бином, Утопийскую Советскую, — предположил Келюс, пытаясь поудобнее устроиться в большом рассохшемся кресле.
— А где это? Ведь про Утопию писал, кажется, Томас Мор…
— Писал, — согласился Лунин, — сапожник упомянул Циолковского… Боюсь, эта Советская Социалистическая Республика неблизко. Хотя все это, признаться, похоже на желтый дом…
~ А помните, Николай, то письмо, — вдруг сказала Ольга, — из сумасшедшего дома?.. Неужели тот человек был прав?
— Не знаю. Думаю, все же, Ольга, тут что-то другое. Марсиан покуда встречать не приходилось, а вот всяких прочих…
Они заснули быстро. Ольга спала спокойно, без сновидений. Келюс же несколько раз просыпался: рана на левой руке болела, причем боль растекалась по телу холодом, задевая сердце, перехватывая дыхание. Наконец Николай забылся. Перед глазами закружился странный хоровод знакомых и незнакомых лиц. Мелькнула грустная, бледная Кора, из темноты проступило мертвое, строгое, с закрытыми глазами, лицо Михаила Корфа, и вдруг знакомый ужас охватил Келюса: он увидел прямо перед собой страшный, ухмыляющийся лик майора Волкова. Тут же послышался далекий стук, Николай понял, что нужно немедленно просыпаться, но, уже выныривая из сонной одури, успел услыхать слова князя Полоцкого: — Теперь ты такой же, как и мы, Лунин! До встречи!
Келюс, пошатываясь, встал, пытаясь сообразить, где находится. Стук в дверь повторился. Николай, наконец все вспомнив, пошел открывать. Только у самой двери он сообразил, что не мешало бы захватить пистолет.
— Коля! — услыхал он знакомый голос. — Коля! Это я, открой!
Лунин собрался открыть, но все же передумал. Вернувшись в комнату, он достал из кармана куртки браунинг и подошел к двери.
— Вы один, Петр Андреевич? — спросил он, стоя вплотную к стене, как когда-то учил его Михаил Корф.
— Коля! Открой! Я один, открой! Николай открыл дверь и быстро сделал шаг назад, не опуская пистолета. Петр Андреевич вошел в переднюю, озабоченно выглянул наружу, прикрыл дверь и только тут заметил оружие.
— Ты что, Коля? — произнес он испуганно, почему-то оглянувшись на запертую дверь. — Это же я!
