тайны его народа ушли навсегда и никому уже не вспомнить великое искусство его предков Фроата и Гхела. Но теперь, узнав о поселке Якша, Фрол вдруг решил, что там мог уцелеть кто-то из стариков, помнящих древние заклинания. Если что-то и могло спасти Келюса, то только это.
Вначале Фрол сам испугался своей мысли. Он нашел в атласе Якшу и понял, что в такую даль ему забираться еще не приходилось. Помнил он и о военном кордоне, охранявшем таинственный лес, хотя надеялся, что новые времена сделают этот край более доступным.
Целый день он размышлял, пытаясь найти какой-то другой выход, но ничего придумать не смог. На следующую ночь Фрол вновь подошел к спящему Келюсу и поглядел на чужое страшное лицо. Сомнений не оставалось: еще две-три недели, и его друга уже не будет. Глаза Лунина, чужие глаза, вновь открылись, и дхар прочитал в этом нечеловеческом взгляде жуткую ненависть. Тот, кто уже начал завладевать Келюсом, смотрел на Фрола насмешливо, с легким презрением, и дхар опять вспомнил красивое породистое лицо князя Полоцкого.
Фрол решился. Он не стал ничего говорить ни Келюсу, ни Лиде, даже не дал телеграмму домой, понимая, что объяснить как-то вразумительно свою странную поездку он не сможет. Он спешил, времени оставалось совсем мало, и он мог надеяться лишь на то, что Лунин найдет в себе силы продержаться еще пару недель, а теплое поле маленького скантра хоть немного защитит больного.
Фрол решил доехать до Ухты. Оттуда до Якши не менее трехсот километров, но ближе пути не было: таинственный поселок стоял среди поросших тайгою уральских предгорий на берегу Печоры — Пех-ры, древней реки дхаров.
Фрол попытался наметить какой-то план, как найти таинственный лес и разыскать там давних беглецов или, скорее всего, их внуков и правнуков, которые, возможно, вовсе не желают встречи со своими сородичами. Фроат даже составил несколько фраз на несколько подзабытом языке предков, но потом понял, что все это без толку. Он ничего не знал, кроме названия поселка и того, что случилось шестьдесят два года назад. В конце концов Фрол махнул рукой, решив добраться вначале до Якши, а там уже разбираться, что к чему.
Северное солнце начинало клониться к западу, и Фрол уже подумывал о том, чтобы поспать пару часов до Ухты, как вдруг дверь купе задергалась. Кто-то невидимый пытался без особого успеха войти. Дхар удивился, но, секунду подумав, дернул за ручку. Дверь со скрипом сдвинулась с места.
— Премного благодарен, — услышал он вдруг знакомый голос. — Засовы сии, воин Фроат, почище узилищных станут. Тут и ангел Господень, что Петра-апостола на волю вывел, того и гляди, не прошел бы…
— Варфоломей Кириллович! — обрадовался Фрол, не веря своим глазам. — Ну, ёлы! Вот хорошо…
— Войти дозволишь, воин? — Старик с чуть насмешливым интересом оглядывал купе. — Дивны палаты сии…
— Да заходите, конечно! — поспешил пригласить неожиданного гостя дхар. Палаты, ясное дело… Вот у нас фирменный поезд до Кирова ~ там хоть вагоны немецкие с кондиционером…
— Да не возжелаем чуда заморского, — улыбнулся Варфоломей Кириллович, усаживаясь у окна. — Не помешал, воин Фроат?
— Да ну, что вы! Эх, жаль, мы вас в Столице не встретили!
— Давно там не был. — Улыбка исчезла, лицо старика стало суровым и усталым. — Много ходить довелось… Узнал я, что ты в Ухту собрался, воин.
— Да я не до Ухты, — вздохнул Фроат. — Тут такое, ёлы, дело… Даже не знаю, как сказать…
Собравшись с мыслями, он начал рассказывать странному старику все, что случилось с ним и его друзьями в Столице. Рассказывая, Фрол то и дело ловил себя на мысли, что, будь он на месте Варфоломея Кирилловича, то едва ли поверил бы и трети услышанного. Он ждал, что его собеседник в конце концов не выдержит и скажет, что не верит ни единому слову, но Варфоломей Кириллович слушал внимательно, время от времени слегка хмурясь и кивая головой.
— Ну, в общем, хотите, ёлы, верьте, хотите — нет, — закончил Фрол и махнул рукой, понимая, что поверитьво все это трудновато. — В общем, ёлы, влиплимы все. А Француз… Николай… хуже всех…
— Да, — согласился Варфоломей Кириллович, — из всех, кто жив…
Фрол удивленно поглядел на старика, но переспросить не решился, хотя слова эти не могли не удивить.
— Не ведаю, сумею ли помочь ему, — продолжал старик. — Страшен укус яртов. Молитвой не поможешь… В силах ли волхвы дхарские превозмочь сие?..
— Попытаюсь, — упрямо мотнул головой Фрол. — А вдруг, ёлы…
— Да, однако же время его, как разумею, почти ушло. Поспеешь ли? Ладно, ежели совсем худо станет, чего и придумаем… Ну за чем еще, воин Фроат, едешь?
— Ну, родичи же, — попытался объяснить Фрол. — Нас, дхаров, осталось совсем чуток… Надо повидать, есть ли там они еще. Ну и Дхори Арх. Говорят, он там где-то. Взглянуть бы… Его мой предок построил Фроат-гэгхэн…
Старик внимательно поглядел на Фрола, а затем медленно проговорил, глядя ему прямо в глаза: — Слыхал я и о Теплом Камне, воин Фроат. Давно слыхал, еще от друга моего, отца Степана… Сказывали, что великие чудеса творили в те дни дхары. Только не все чудеса от Того, в Чьих мы руках, воин Фроат. Его рука сейчас с тобою, но, ежели дорога тебе жизнь, не подходи к Теплому Камню, не трогай его. Там — твоя судьба, но судьба ведет туда, где я, воин, не смогу помочь… Понял ли?
— Не-а, — покачал головой сбитый с толку Фрол. — Дхори Арх — сердце дхаров. Он всегда нас спасал! Ну язычество это, конечно… Но как это может мне, ёлы, грозить?
— Сие и вправду сердце дхаров. И не дхарам грозит беда, воин. Она грозит тебе. Впереди у тебя, воин, долгие годы, многое еще повидаешь. Многое сделать доведется… Но не трогай Теплый Камень. Пусть не тебе выпадет эта доля…
— Вот ёлы! — пожал плечами дхар. — Варфоломей Кириллович, ну не понимаю я! Заминирован он, что ли?
~ Про то не ведаю, — покачал головой Варфоломей Кириллович. — Как объяснить тебе, воин? Когда был я молод… Как ты ныне. Давно было сие… Понял я, что дарован мне Тем, Кого так мало чтут сейчас, дар страшный. Тяжкий дар, воин: ведаю я, что с человеком случиться может. Как сие да почему — не знаю. Объяснял как-то мне муж зело ученый, да, знать, и он того не разумеет. Такой дан искус…
— Вот ёлы, — удивился Фрол. — Да что тут плохого?
— Иной раз дитя благословлять принесут. — Старик закрыл глаза, словно вспоминая что-то. — Мать да отец рады, дите смеется, а взгляну… Тяжкий это искус… Помню, к отцу в гости собрался. Он еще и не старый был, батюшка мой… А глянул… нет, не должно нам знать сие! Но раз дан мне дар сей, то нести его должно. И я говорю тебе, Фроат, сын Астфана, потомок славных князей дхарских: обойди Дхори Арх на сей раз. Может, потом, когда…
— Ладно, — нерешительно согласился Фрол. — Раз вы говорите… Вот ёлы…
— Пойду я, — вздохнул старик вставая, — пора…
— Куда ж вы? Ведь станция нескоро будет? Вы что, в другом вагоне?
Варфоломей Кириллович еде заметно улыбнулся, покачал головой и вышел из купе. Фрол хотел было пойти следом, желая расспросить старика поподробнее, но не решился. Он присел на скамейку, выглянул в окно, за которым мелькал темнеющий в лучах позднего заката лес, а затем снова сел на место, пытаясь понять, что имел в виду его странный гость. Он верил Варфоломею Кирилловичу, но не понимал, чем Дхори Арх, Великое святилище, может быть опасен ему, Фролу Соломатину. В предчувствия Фрол не очень верил, но слова старика заставляли поневоле задуматься. Впрочем, Фрол так и не смог прийти ни к каким выводам. В конце концов решив, что утро вечера мудренее, он улегся спать, тем более что безжалостное солнце скрылось наконец за зубчатой стеной елей.
Утром Фрол был уже в Ухте. Побегав по грязному маленькому вокзалу, он вскоре узнал, что до Якши никакой транспорт не ходит. Судя по всему, даже в этом медвежьем углу Якша считалась краем света. Наконец дхару посоветовали доехать автобусом до поселка со странным названием Вой-Вож, а оттуда добираться до Якши по реке. Дхар вздохнул, сообразив, что путешествие окажется еще более непростым, чем он предполагал, и отправился на автостанцию.
