Лунин? Прошу!» Николай хотел было потребовать ордер, но рассудил, что в 20-м году такие шутки еще меньше понимают, чем в 1992-м.
Он был усажен на заднее сиденье, контрразведчик сел рядом, и автомобиль тронулся. Шторки на окнах надежно закрывали обзор, но маршрут был ясен и так. Где находится контрразведка Добровольческой, армии, в Харькове знал каждый.
Николая высадили посреди огромного пустого двора. Офицер предложил следовать за ним, и вскоре Келюс уже шел длинным, плохо освещенным коридором мимо долгого ряда запертых дверей. Пару раз навстречу попадались какие-то испуганные люди в сопровождении равнодушной охраны. У одного из конвоируемых руки были связаны за спиной, а на лице запеклась кровь. Николая передернуло, и он предался невеселым размышлениям, куда доведется попасть — в кабинет или сразу в камеру.
Вскоре его любопытство было удовлетворено. Контрразведчик отпер одну из дверей, щелкнул выключателем и предложил зайти. За дверью оказался кабинет, как две капли воды похожий на уже виденный в подвале Технологического. Келюс сел на предложенный ему стул и принялся ждать вопроса о фамилии-имени-отчестве. Но случилось иное — штабс-капитан не стал доставать ни бумаги, ни ручки.
— Господин Лунин, — поинтересовался он, — кто из ваших родственников участвует в войне на стороне красных?
— Не знаю, — растерялся Николай, — кто-то, наверное, участвует.
— Лунин Николай Андреевич вам знаком?
— Это же я! — еще более удивился Келюс.
— Ваш родственник, Лунин Николай Андреевич, — терпеливо повторил офицер. Николай недоуменно пожал плечами, но тут же его ударило: Лунин Николай Андреевич! Дед…
— — Понятия не имею! — сухо ответил он. — А в чем дело? Он ждал сакраментальной фразы о том, кто здесь задает вопросы, но контрразведчик ответил сразу.
— Несколько дней назад под Орлом попал в плен комиссар Онежского полка Лунин. Его почему-то доставили сюда и приказали организовать вам встречу.
Кто именно отдал приказ, уточнено не было.
— Я и подумал, что это ваш родственник, — пояснил офицер. — Ну хорошо, сейчас его приведут сюда. Если будет драться, стучите в дверь.
Он вышел, оставив Николая одного в пустой комнате с зарешеченным окном и голыми, грубо побеленными стенами. Келюс внезапно почувствовал себя совсем плохо. Оставалось надеяться на невероятное совпадение-Дверь открылась, и за порог ступил невысокий парень в новой гимнастерке без погон, больших, не по размеру сапогах и офицерских галифе. С первого же взгляда было ясно, что пленного недавно переодели. Парень огляделся и с легкой усмешкой посмотрел на Николая.
…В Доме на Набережной не сохранилось фотографий Лунина-старшего времен гражданской, но этого и не требовалось. Келюс даже не догадывался, насколько похож на деда. Только теперь он был лет на десять старше комиссара Онежского полка…
— А я уж скучать начал. Что, вспомнили, наконец? Дед явно принимал Келюса за следователя.
— Вспомнили, — выдавил из себя внук. — Садитесь… Садись…
Лунин-старший сел, по-прежнему иронически улыбаясь. Молодой комиссар не боялся контрразведки.
— Ну чего, протокол писать будем?
Келюс вздрогнул. Обычно дед выговаривал это слово правильно, но, если хотел высказать свое отношение к подобным бумажкам, ударение перемещалось на первый слог.
— Не будем, — с трудом выговорил он, — я не следователь.
— Это как? А вообще-то, и не похож, вы все больше офицеры — золотые погоны… А кто ж ты будешь? — Они… они думают, что мы родственники, — заспешил Николай. — Меня привезли сюда…
— Опознать, что ль? — удивился дед. — Так я и не скрываю! Лунин я, Николай Андреев.
— Я тоже Лунин Николай Андреевич, — вздохнул Келюс. — Они… Они хотят узнать, родственники ли мы, чтобы ты… Чтобы ты стал заложником…
— Постой-постой! — Дед нахмурился, слегка наморщил лоб, сразу став старше. — Погоди, тезка… Кажись, сообразил! Значит, ты им нужен, и они вместо того, чтобы вздернуть меня на первой же сосне, приволокли раба божьего сюда? Крепко, выходит, ты им нужен, Лунин!
— Крепко…
— Ну и зря старались! — Лицо деда стало серьезным, серые, такие знакомые Николаю глаза зло блеснули. — Скажи им, что маху дали господа золотые погоны! Не родич ты мне, потому как среди Луниных буржуев не имеется!..
…В августе 91-го дед называл его врангелевцем. Здесь Келюс попал в «буржуи»…
— Постой-постой, парень! — В голосе комиссара Лунина впервые послышалось беспокойство. — Дай-ка я на тебя взгляну. А ведь и вправду, вылитый батя в молодости… Ты-то сам откуда?
— Из Столицы.
Дел медленна встал, шагнул вперед, но Келюс, вовремя вспомнив, что у стен бывают уши, быстро приложил палец к губам. Лунин-старший понял сразу — и со значением подмигнул.
— Не-а, не сходится. Костромские мы, в Столице ввек не жили. Так что обознались господа хорошие!…
Их глаза встретились, и Келюсу вновь стало не по себе — взгляд деда был тот же, что и через много лет, только молодые глаза сияли ярко и под ними не было привычных морщин.
— Ты чего, тезка? — удивился комиссар. — Плачешь вроде? Ты это брось, так они тебя враз сломают!
— Лампа светит, бином! — заставил себя усмехнуться Келюс. — У меня от яркого света всегда глаза слезятся.
— Бином — это чего-то математическое? — Дед вновь подмигнул. — Эх, жаль, наукам не обучен!.. Так что пусть тебя в покое оставят, а не оставят — пошли-ка ты их, тезка! Тут ведь главное — слабины не показать, понял?
— Понял!
Николай встал. В ту же секунду дверь в комнату отворилась, и на пороге возник штабс- капитан.
— Держись, Лунин. — Дед протянул крепкую мозолистую ладонь. — Счастливо!
— Счастливо, комиссар!
В комнату вошел конвоир, и Лунин-старший, смерив насмешливым взглядом штабс-капитана, вышел в коридор.
— Поговорили? — поинтересовался контрразведчик, усаживаясь за. стол. — Не родственник?
— Поговорили. — Келюс отвернулся. — Не родственник! Хотелось спросить, что теперь будет с красным комиссаром, но Николай понимал, что делать этого нельзя.
— В таком случае, господин Лунин, прошу за мной! Офицер встал, одернул мундир и кивнул на дверь.
Они снова ехали по городу, на этот раз очень долго. Занавески на окнах были опущены, а сидевший рядом штабс-капитан упорно молчал. Впрочем, Келюс и не собирался пускаться в расспросы. Наконец, авто остановилось, контрразведчик открыл дверцу машины, и Николай вновь оказался во дворе. Но на этот раз это был маленький уютный дворик одноэтажной виллы с изящными ионическими колоннами и античными масками на стенах.
— Вам наверх, — штабс-капитан кивнул на высокое крыльцо. Николай не стал спорить. Уже поднимаясь по ступенькам, он заметил, что окна занавешены темными гардинами. В передней неярко горело электричество. Келюса встретил молчаливый офицер с погонами прапорщика, который молча кивнул и указал на одну из дверей. За нею было совсем темно, только под образами неярко светилась стеклянная лампадка.
— Прошу обождать, — прапорщик кивнул на глубокое кресло, стоявшее у небольшого столика. Лунин подошел ближе и застыл от удивления — на столе красовались три бутылки кока-колы.
— Не стесняйтесь, пожалуйста. Принести пепельницу?
— Да, — кивнул Келюс, — спасибо.
