…Неровный белый кристалл горел ярким трепещущим светом. Внутри него что-то переливалось, бурлило, но поверхность оставалась холодной и чистой. Свет был так силен, что смотреть было больно, и даже голубая колонна в центре зала поблекла, став почти прозрачной…
— Как тебе, Сергей? — поинтересовался Валерий, рассматривая скантр. — Такое бы на Чабан- Кермене раскопать!
— Точно, — немногословно согласился тот. — И чего с ним будем делать?
Валерий почесал в затылке.
— Давайте Лунина подождем. Он эту кашу заварил, пусть и командует. Он скоро будет, господин Ухтомский?
Виктор не ответил. Бородач недоуменно поглядел на него, затем недоумение сменилось тревогой.
— Николай… жив? Ну, скажите, он жив?
— Он тяжело ранен. И он велел мне, когда найдем скантр… Князь не договорил. Где-то далеко в глубине тоннеля послышался еле уловимый шум.
— Кто-то идет! — Виктор встал и спрятал красный диск. Створки цилиндра сомкнулись, и в зале сразу стало темнее. — Валерий, скантр надо спрятать. И сейчас же!
— Сделаем, а? — Археолог повернулся к Семину, тот секунду подумал и неторопливо кивнул.
— Уходите. — Ухтомский передал Сергею тяжелый футляр. — Скорее! Надеюсь, увидимся.
— В самом скором, — пообещал Валерий. — За Луниным присмотрите.
Виктор пожал бородачам руки, Семин улыбнулся стальными коронками, и через секунду по лестнице простучали быстрые шаги…
— Господа, — Ухтомский повернулся к дхарам, — мы с вами ничего не видели. Здесь были только краснорожие.
— Мы ничего не видели, гэгхэн, — спокойно согласился
Лхаст и начал аккуратно заворачивать Черный Меч в плотную серую ткань. Ухтомский присел прямо на пол и достал раздавленную пачку сигарет. Только сейчас он смог, наконец, закурить.
Из тоннеля выбежали спецназовцы и тут же замерли, в изумлении глядя на голубую светящуюся колонну. Наконец, немного придя в себя, они рассыпались по залу, держа автоматы на изготовку. К сидевшим у самого колодца Виктору и дхарам подошел запыхавшийся от быстрого бега Алексей. Ухтомский неторопливо встал.
— Мы пошли за этими разбойниками, — кивнул он в сторону трупов. — Еще один свалился в колодец.
— А Гонжабов?
— Там, — Виктор указал на светящуюся колонну. — Скантра, к сожалению, нет.
Алексей покачал головой.
— Мы обыскали все. Там такая установка, целый завод, прямо страшно! Но скантр они где-то спрятали. Жаль! Ну, надо уходить…
— Поищем еще? — предложил Ухтомский и принялся внимательно осматривать своды подземного зала.
— Нет. Мы тут уже не хозяева… Да, там еще одного вашего нашли. Рыжего…
Дхары переглянулись, и Ухтомский медленно перекрестился.
Обратный путь казался невыносимо долгим, может быть, потому, что все время приходилось сменять друг друга у носилок, на которых лежали тела Лунина, Мика и Сержа. Двое спецназовцев были ранены, но шли сами.
Келюс был жив. В этом Виктор убедился сам, нащупав-таки медленную неровную ниточку пульса. Он встречался с подобным на фронте и знал, как бывает тонка эта ниточка. Но все же Ухтомский был готов верить в лучшее, если бы не ледяной холод, исходивший от неподвижного тела. Даже трупы не бывали так холодны…
Горный склон был залит утренним светом, сквозь серые облака проглядывало бледное осеннее небо, и люди, вышедшие из темноты тоннеля, наконец-то смогли перевести дух. Ухтомский окинул взглядом близкие горы, ровный квадрат станции, ажурные антенны на высоких решетчатых башнях и понял, что здесь многое изменилось. Это заметил и Глебов. Он забеспокоился, что-то зашептал Алексею, и отряд стал выстраиваться в ровную шеренгу перед усыпанным серыми камнями склоном. …На вертолетной площадке стояло несколько огромных зеленых машин, рядом застыли три бронетранспортера, а вокруг все было заполнено десятками крепких парней в такой же защитного цвета форме, как у людей Глебова, но с золотыми трезубцами на головных уборах.
— Хозяева! — процедил сквозь зубы полковник. — Ну ничего, ненадолго!..
К ним подошел молодой широкоплечий мужчина с золотыми погонами. Он бросил взгляд на обгорелый комбинезон Ухтомского, на носилки с неподвижными телами и покачал головой.
— Генерал Нестеренко, — рука взлетела к околышу фуражки. — Решили малость вам подсобить.
— Сами справились. — Глебов кивнул в сторону тоннеля. — Так что спасибо…
— Не за что! — Нестеренко усмехнулся, но улыбка тут же погасла. — Полковник, мы согласны закрыть глаза на то, что вы учинили на территории суверенной Украины, и отпустить вас, не поднимая скандала. Отдайте «Ядро»! Вы же понимаете, это наша собственность…
— У нас нет скантра. — На губах Глебова мелькнуло что-то похожее на улыбку. — Ищите! Я не знаю, где «Ядро».
— А кто знает?
— Может быть, он, — невесело заметил полковник, кивая туда, где лежал Лунин. Нестеренко подошел и замер, глядя на застывшее пожелтевшее лицо.
ГЛАВА 12. БЛАГОСЛОВЕНИЕ
…Когда тьма, окружавшая его долго, целую вечность, исчезла, Келюс вдруг почувствовал, что начисто забыл все, происходившее в эти дни и недели. Там, во тьме, с ним о чем-то говорили, он с кем-то спорил, видел незнакомые и давно известные лица. Николаю казалось даже, что с ним пытались о чем-то договориться, но, чем это кончилось, да и кончилось ли, уже не помнил. Он открыл глаза, увидел над собой белый потолок, заснеженные ветви высоких деревьев за незнакомым окном и понял, что жив. Рядом с его кроватью сидел тихий и мрачный Виктор Ухтомский в аккуратном белом халате поверх серого костюма. Халат бывшего штабс-капитана безошибочно свидетельствовал, что Николай находится в больнице, а заснеженные деревья за окном — что с той минуты, когда он потерял сознание, прошел не день и не два.
Лунин повернул голову и поглядел на Виктора, но тот не отреагировал, думая о чем-то своем. Келюс вдруг понял, что в его пробуждение уже перестали верить.
— Какое… какое число? — спросил он, пробуя голос. Говорить было трудно, но Ухтомский услышал и радостно встрепенулся.
— Николай! — Голос был испуганным, немного растерянным. — Это… вы? Вы меня видите?
— Вот, бином! — попытался улыбнуться Келюс. Виктор вскочил, обернулся к двери, словно хотел кого-то позвать, но затем вновь опустился на стул.
— Слава богу! Эти коновалы еле разрешили к вам зайти! Вы были без сознания три недели, вам четыре раза переливали кровь…
— Ого! — Келюс осторожно тронул себя за руку, почувствовав слабое тепло.
— У вас тридцать два градуса, — Ухтомский виновато улыбнулся, словно сам был тому виной. — Но это все-таки лучше, чем…
Он не договорил, но Келюс понял.
— Моя кровь не годилась. Какая-то группа… резус, я в этом ничего не понимаю. Алексей дважды сдавал кровь, у него как раз ваша группа. И его сестра, ее, кажется, Стеллой зовут.
