разыскать эту цепь. Камень, тот самый, белесый — это могучий оберег, который рассеивает любые чары. Но против Старого он бессилен. И когда камень изменил цвет, пропитавшись кровавым дыханием страшного бога, все стало на свои места. Волотичам помогает не Мать Болот, а сам Старый — тот, против которого бессильно любое оружие и любое волшебство.
Улад, не удержавшись, поинтересовался, неужели этот Старый сильнее Дия Громовика и даже самого Сокола. В ответ Кобник замахал руками и принялся объяснять, что богов нельзя делить на сильных и слабых. Просто каждый занимается своим делом, и только невежественные румы могут думать, что есть один Бог, который способен отвечать и за Небеса, и за Землю. У Сокола свои заботы, у Дия — свои. Они не будут спорить со Старым. Со Старым можно договориться. Конечно, это нелегко…
— К-как? — не выдержал Улад, невольно вздрогнув. Иметь дело с этим кровавым богом не хотелось, было попросту страшно. Но этот путь, похоже, единственный…
Кобник начал издалека. Мятеж угоден Старому, ведь кровь погибших льется в его честь. Может, Поэтому он столь охотно и помогал волотичам. Но теперь Велга, по слухам, хочет мира. А это уже совсем другое дело. Если принести Старому обильную жертву, пообещать, что те, кто будут убиты в боях, погибнут в его славу, то страшный бог отступится от волотичей. Ведь они не знают правды, думая, что им помогает Мать Болот! Они просто не догадываются' Но действовать надо быстро, очень быстро.
Чаклун замолчал, и Улада вновь охватили сомнения. Может, бродяга попросту врет? Набивает себе цену, чтобы выслужиться перед Сваргом? Но это глупо, если обман раскроется, Кобник не отделается сотней плетей. Рука у брата тяжелая.
— Когда все будет готово? — внезапно спросил Сварг.
Кобник поспешно вскочил и стал скороговоркой пояснять, что все будет готово завтра к полуночи, но для этого ему требуется помощь, и он уже объяснял Кею, какая именно. И сделать это нужно непременно завтра, поскольку завтрашняя ночь особая…
— Хорошо! — кивнул Сварг и, повернувшись к брату, коротко бросил:
— Пойдем!
До самого берега шли молча, наконец старший остановился и легко тронул Улада за плечо:
— Ну? Что скажешь? Улад развел руками — ответить было нелегко.
— Я и сам не очень верю. — Сварг дернул плечом, и младший тут же вспомнил Волгу. — Но все как- то здорово сходится! Если правда, то твоя сероглазая…
— Брат! — взмолился младший.
— Наша, наша! — Сварг коротко рассмеялся. — Наша сероглазая либо кобница похлеще всех прочих, либо дура, которую кто-то лихо использует. Эх. узнать бы, кто! Ничего, попадет к Щеблыке — все выложит! Неужели…
Не договорив, старший брат замолчал и жестом подозвал поджидавшую охрану. Больше в этот вечер он не проронил ни слова — даже расстались молча, и Уладу оставалось гадать, что имел в виду Сварг. Тех, кто помогал Велге в Савмате? Но кто мог поддерживать Болотную Гадюку в столице? Неведомые враги отца? Или… Или кто-то другой, кому Велга нужна лишь как орудие против Сварга?
Весь следующий день Улад с нетерпением ждал, что брат позовет его, но этого не случилось. С самого утра Сварг исчез из лагеря, передав младшему брату все дела. Уладу пришлось заняться десятками мелочей, без которых невозможна жизнь войска, и это незаметно поглотило все время. Приходилось отдавать многочисленные распоряжения старшим кметам, беседовать с воинами, даже проверять кухню. Молодой Кей убедился, что тяжелое впечатление, вызванное гибелью товарищи, постепенно проходит. Кметы рвались в бой. Это радовало, но мысли Улада вс„ время возвращались к ночному разговору. Что же решит брат?
Ближе к вечеру, когда изрядно уставший Улад ненадолго прил„г прямо на расстеленный на земле плащ, его окликнули. К удивлению молодого Кея, голос был женский — к нему подошла Порада. Улад вскочил, думая, что вернулся брат, но женщина покачала головой:
— Сварга нет. Он сказал, что будет к ночи… Кей Улад, нам надо поговорить. Это важно…
Улад кивнул, пытаясь сообразить, какое дело может быть у Порады. В ее присутствии он слегка терялся.
— Кей… — женщина тоже была явно смущена. — Я… Я не должна вмешиваться, но может случиться беда. Кобннк…
Она замолчала, и Улад почувствовал тревогу. Опять этот бродяга!
— Он задумал что-то плохое. Сварг не говорит, но я недавно узнала… Кобник из тех, кто поклоняется Извиру…
Странное имя удивило.
— Извир? Это какой-то бог?
— Да. Его еще называют Старым. Это плохой бог. У нас боятся тех, кто ему служит. Я верила Кобнику, он обещал мне помощь, но сейчас… Кей скажи брату, чтобы он не слушал Кобника! С Извиром нельзя иметь дел! Он обманет! Из-за этого Кобника и хотели казнить его же сородичи…
Вот, значит, почему бродяга оказался один на речном берегу! Неприязнь к Кобнику вспыхнула с новой силой, и Улад заторопился:
— Порада, что это за бог? Расскажи!
Женщина покачала головой:
— О нем лучше не говорить, Кей Улад. Но все, кто обращался к нему за помощью, кончали плохо. Поэтому ему и перестали поклоняться. Скажи брату! Сварг не верит мне, он думает…
Порада замолчала, поклонилась и поспешила уйти, оставив Улада в полной растерянности. Да, надо поговорить с братом, но что сказать? Слова, предчувствия — этого мало, чтобы убедить такого человека, как Сварг.
Брат зашел к нему поздним вечером, когда лагерь уже укладывался спать. Сварг был молчалив и замкнут. Коротко кивнув брату, он жестом велел ему следовать за собой. Улад повиновался, чувствуя, что старший не в настроении беседовать. Они вышли из лагеря и направились по уже знакомой тропе вдоль берега. Несколько раз Улад порывался. заговорить, но каждый раз что-то мешало. Наконец, когда они уже дошли до поворота, молодой Кей не выдержал и. остановившись, попытался объяснить брату все. что не давало покоя. Говорил он сбивчиво, язык вновь не слушался, но Сварг молчал, не перебивая. Наконец кивнул:
— Ясно… Значит, она и тебя убедить пыталась. Вот бабы!
— Но К-кобник — совсем растерялся Улад.
— Кобник? Думаешь, он мне не рассказал, за что его изгнали? Обычная история — эти чаклуны вечно между собой ссорятся. Извир — бог ничуть не хуже других. Они — все такие, братишка. И его помощь нам не нужна. Пусть отступится от Велги, а остальное уже наше дело!
— Н-нет! — младший умоляюще дотронулся до руки брата. — Сварг! Я прошу тебя! Н-не надо! Старший брат помолчал, а затем заговорил веско, даже сурово:
— Мы на войне, братишка. А на войне не бывает запретного оружия, запомни! Кобник обещает, что Старый не будет помогать мятежникам, и я ему верю. Поэтому мы сейчас с тобой сделаем то, что надо…
— Мы? — Улад почувствовал, как руки его внезапно стали ледяными.
— Да! Кобник начнет сам, но главную жертву принести должны мы. Мы, Кей, обращаемся к богам, разве ты забыл? И только мы можем просить о чем-то важном.
Молодой Кей, конечно, помнил это. К богам всегда обращается старший. За семью приносит жертвы отец, за род — старейшина, за седо — дедич. И только Кей молятся за весь народ. Так повелось издавна. В Валине Уладу часто приходилось приносить жертвы, но там речь шла о будущем урожае, о хорошей погоде…
Он растерянно молчал, не зная, что сказать. Сварг улыбнулся и крепко сжал его плечо:
— Будет трудно, братишка! Но надо. Ты — Кей! Это — долг, твои и мой… Пойдем!
И тут только до Улада дошло, что им предстоит какие жертвы придется принести страшному богу. Ужас охватил его. Молодому Кею уже приходилось убивать, но это было но время бон, когда враги сходятся лицом к лицу с оружием в руках, когда шансы равны, и лишь боги ведают, кто доживет до вечера…
Улад шел вслед за братом по узкой лесной тропе и хотел только одного — чтобы эта тропа никогда
