— Поцеловать вас для храбрости? — усмехнулась девушка.
Степа сник.
— Извините, Косухин, — покачала головой Наташа. — Мой язык давно пора укоротить. Знаю, но не могу сдержаться. Я вас слушаю…
— Сейчас мы пойдем. Ну, в общем… Надо, пока мы не дошли, чтобы вы меня слушались. Ну, если я скажу…
— Так точно, мой генерал, — девушка вскинула два пальца к шапке и засмеялась. — Извините, Степан. Обещаю. Тем более, я все же в какой-то мере ценю свою жизнь, а тем более вашу…
— Берите… — Степа протянул девушке стилет, — будете держать в руке. У меня револьвер, — добавил он, боясь, что Наташа, как обычно, начнет возражать. Но та лишь кивнула.
— Если чего — бейте. Они… Ну, эти нелюди… Кажись, такого боятся. Ну, пошли…
Девушка тихо проговорила «С Богом!», быстро перекрестилась и взяла Степу под руку.
— Нет, — покачал головой Косухин. — Идите вперед. А я чуток сзади. Вроде как конвоир. Эх, винтарь бы!….
Они вышли из-за камня и неторопливо двинулись вниз, но не прямо к спасительным скалам, а чуть левее. Издалека, как прикинул Степа, можно подумать, что он ведет девушку к лагерным воротам. Особого плана у Косухина не было, да и быть не могло. Тут могла помочь наглость. Ведь окажись он на месте того же Гольдина, то был бы уверен, что беглецы побояться сунуться прямо под прожектора…
Метров сто прошли спокойно. Ворота и вышки над высоким забором приблизились, можно было уже разглядеть часовых в черных полушубках, спокойно стоявших на постах.
— А тут чего, строители живут? — поинтересовался Степа.
— Вроде бы… Я тут не была, да и работают они не в монастыре.
— А где?
— Как я поняла, где-то под ним. Ниже, чем подземелья. Что-то роют. Через пару лет здесь будет такое — куда там Челкелю!
— Оно и видно, — вздохнул Степа. Внезапно со стороны центрального поста — того, что у ворот, раздался крик. Слов было не разобрать, но смысл не вызывал сомнений — им велели остановиться.
— Вот, чердынь… — Косухин оглянулся. Темная громада Шекар-Гомпа была спокойна. Похоже, их все еще искали по подземельям. Крик повторился.
— Стойте!
Наташа взглянула удивленно, но подчинилась. Из калитки вышло двое солдат в черном, небрежно закидывая за плечи карабины.
— Ждем, — велел Степа. — Когда подойдут, я это… ну, кашляну. Бейте левого. Лучше — в горло.
Девушка кивнула и закусила губу. Минуты тянулись бесконечно. Косухин еще раз оглянулся — монастырь молчал. Они находились в зоне ответственности охраны лагеря, и те, кто охранял лестницу, не спешили вмешиваться.
Солдаты были уже близко. Степа всмотрелся и вздохнул с явным облегчением — обыкновенные косоглазые, низкорослые, со смуглыми лицами. Шли они вразвалку, даже не снимая карабинов с плеч. Похоже, беглецы их особо не заинтересовали.
«Давай, давай! — мысленно подбодрил Косухин. — Шевели ногами, служба!»
Не доходя двух метров, солдаты остановились. Один из них, очевидно старший, не спеша снял карабин с плеча и что-то произнес.
— А чего? — спокойно отреагировал Косухин, доставая все то же удостоверение Сиббюро.
Солдат протянул руку, но Степа не сдвинулся с места.
«Карабин со штыком, — в голове у Косухина окончательно сложился нехитрый план. — Это хорошо, чердынь… Ну, давай!»
Косоглазый повторил приказ, но уже громче, а затем, не выдержав, шагнул вперед. Степа спокойно отдал бумагу, искоса поглядывая на второго бхота. Старший несколько секунд смотрел на удостоверение, затем подозвал второго солдата. Тот тоже заглянул в бумагу. Косухин шагнул вперед и самым спокойным тоном произнес:
— Да чего вы, ребята?
Солдаты подняли на него удивленные глаза, и в ту же секунду Степа негромко кашлянул.
Тускло блеснуло серебро. Солдат, стоявший слева, захрипел, и начал оседать на землю. Штык второго карабина дернулся. Но Косухин изо всей силы врезал «своему» солдату в челюсть. Бил он крепко — бхот рухнул на спину, а карабин был уже в руках у Степы. Косоглазый дернулся, пытаясь встать. Косухин резко нагнулся, штык с легким хрустом вонзился солдату в грудь.
— Винтарь! Винтарь бери! — крикнул Степа, передергивая затвор.
— Что? — секунду девушка непонимающе глядела на Косухина, затем, сообразив, подняла с земли оружие.
— Прожектора! — командовал Степа. — Видишь? Левый, у вышки?
— Да! — Берг деловито щелкнула затвором.
— Бей!
Стрелял Косухин неплохо, но сейчас спешил, и первые две пули ушли в «молоко». Раздался выстрел Наташи — и угловой прожектор погас.
— Годится! — одобрил Степа. — Теперь центральный, у ворот!
Сам он, ругая себя «мазилой», прицелился тщательнее, но вновь промахнулся. И тут нехотя, лениво ударил пулемет. Пули щелкнули по камням саженях в пяти от беглецов.
Ругаясь вполголоса, Косухин заставил себя на миг забыть обо всем, кроме прицела и слепящего ока прожектора. Спокойнее, красный командир, спокойнее! Еще одна очередь взрыхлила редкий снег уже ближе — но тут палец Косухина мягко надавил на спусковой крючок, и прожектор погас.
Вновь ударил пулемет, на этот раз сзади, со стороны монастыря. Шекар-Гомп опомнился и вступил в бой. Но тут сухо хлопнул карабин Наташи. Свет третьего прожектора мигнул и пропал, погрузив дно котлована во тьму. Только справа, возле входа на аэродром, было по-прежнему светло. Вновь ударили пулеметы, но уже вслепую. Пули ушли далеко в сторону.
— Побежали! — Степа схватил девушку за руку, и они бросились вперед, к скалам. Бежать было нелегко — мешали карабины. Сзади гремели выстрелы, темноту пронизывали отсветы трассирующих пуль, но враги стреляли, явно не видя цели. Луч одного из прожекторов метнулся по склону, нащупывая беглецов, но прошел мимо.
— Я… Стойте, Степан! — Берг остановилась, тяжело переводя дыхание.
— Я сейчас…
Степа оглянулся. Теперь уже два прожектора шарили по дну котловины, но пока без толку. Стрельба утихла. Со стороны ворот и от лестницы, ведущей к монастырю, бежали черные фигурки, но они были еще далеко. Косухин прикинул расстояние — до скал оставалось метров двести.
— Скорее, Наташа…
Девушка кивнула и, чуть пошатываясь, сделала шаг.
— Я… что-то с сердцем… Бегите, Косухин…
Степа не ответил, вдруг заметив то, отчего стало действительно не по себе. Со стороны ворот, обгоняя бегущих солдат, к ним неслись легкие темные тени.
«Собаки… или волки, чердынь их! Кажись, попались…»
Он еще раз оглянулся — скалы были недалеко.
— Бегите, Косухин, — повторила девушка, — я…
Степа забрал у Наташи винтовку, аккуратно положил оружие на каменистую землю, и сильно, не размахиваясь, ударил девушку по лицу. Наташа дернулась и негромко вскрикнула.
— К скалам! Бегом! Поняла, интеллигентка?
— Да! — в глазах Наташи плавал страх. Косухину на мгновенье стало не по себе, но отступать было нельзя:
— Беги!
Наташа быстро кивнула и побежала, Косухин, вздохнув, передернул затвор. Что бы добежать,
