открыто, в углу горела небольшая лампа, скорее даже лампадка, а рядом с окном сидел один из монахов. Услышав шаги, он встал и быстро поклонился.
— Добрый вечер, вернее, утро, — заторопился Ростислав. — Как бы это спросить… Тэд, где вы там?
— Почти здесь! — послышалось в ответ. Американец уже спускался по лестнице.
Монах поглядел на капитана, затем молча указал на монастырь.
— Наш товарищ… — неуверенно начал Арцеулов. — Косухин. Он…
Монах быстро кивнул, вновь указав худой загорелой рукой на темневший на горе Шекар-Гомп. Капитана это немного успокоило. Значит, Косухин придумал все это не один. Может, монах подсказал Степе что-то дельное…
— Что случилось, Ростислав? На нас напали? Где Стив — Валюженич скатился по ступенькам, зацепился за одну из них носком наполовину надетого унта и чуть не упал.
— Он в… монастыре, — капитан никак не мог вспомнить, как будет «монастырь» по-английски. — Идите сюда, Тэд…
…Валюженич тоже было обиделся на Степу, но рассудил, что лично с него, Тадеуша, толку в разведке мало, а Стив, похоже, настоящий герой. Предложение подежурить до утра было принято с восторгом. Американец заявил, что выспался на месяц вперед и, вообще, начинает скучать. Тэд пристроился у окна, став внимательно рассматривать пустую, освещенную прожекторами, котловину.
Арцеулов, между тем, наблюдал за монахом. Тот спокойно ждал, пока шумный янки замолчит, затем, встав, поманил Арцеулова за собой, Неяркий свет лампадки осветил неровный участок стены. Рука молчаливого монаха легла на один из выступающих камней. Послышался легкий скрип, в открывшуюся щель пахнуло ледяным морозом. Монах вновь кивнул и опять нажал на камень — щель исчезла.
— Спасибо, — понял Арцеулов. — Святой отец, вы понимаете по-русски?…
Монах чуть заметно улыбнулся.
— У него… у Косухина… Есть хотя бы шанс?
Улыбка исчезла с худого, покрытого глубокими морщинами, лица. Темные глаза взглянули пристально, монах сложил руки в поклоне и шагнул в темноту.
— Что он вам протелепатировал? — поинтересовался Валюженич, продолжая глядеть в окно.
— Ничего… Что там у вас?
— Оу, я мало что понимаю в ночной жизни военного объекта. Но, по-моему, только что сменили караул у ворот…
— А по-моему, вам не впервой влипать в подобные истории, — заметил Арцеулов, присаживаясь рядом с Тэдом.
— Ну, это смотря в какие… Археология — вообще наука специфическая. Великий Ботта как-то сказал, что нормальный график работы археолога — копать днем и отстреливаться по ночам. Остальное время уходит на написание отчета…
— Наверное, поэтому ваш отец и не хотел, чтобы вы жили по подобному графику, — предположил капитан.
— А-а! Старик сам в молодости копал Ниневию и привез с собой две пули в предплечье. Одну удалили, вторая до сих пор там… Ростислав, видите?
…Мимо подножия горы прошло несколько солдат. Откуда-то из тени появились две темные фигурки и стали не спеша двигаться в сторону лагерных ворот…
— Это в лагерь, — рассудил капитан. — Интересно, откуда они вышли? Наверное, там тоже проход в скале.
— О подземельях Шекар-Гомпа я слыхал еще в Кампале. Между прочим, по слухам, там похоронен Гэсэр-хан…
— Вот как? — встрепенулся капитан; перед глазами встало красивое, чуть надменное лицо командира Джора.
— Это уже седьмая могила Гэсэра, о которой я слыхал, — засмеялся американец. — Знаете, это как в средние века. В Кельне хранились мощи Иоанна Крестителя-младенца, в Аахене его же — тридцатилетнего, а в Аугсбурге — посмертные останки Иоанна и топор, которым ему отрубили голову.
— Выдумали?
— Это не я. Кто-то из протестантских публицистов, чуть ли не сам Меланхтон… Смотрите, кажется, их встречают…
— Да, похоже, смена караула… — Арцеулов, заметив, как навстречу двоим, шедшим к лагерным воротам, вышли солдаты, потерял к ним всякий интерес. Правда, буде ожидание затянется, не грех составить график смены караулов и заодно набросать их маршруты на плане. Подобные данные иногда бывают полезными…
…Выстрелов они не услыхали. Просто внезапно что-то изменилось. Капитан вначале так и не понял, что именно, но затем, когда, мигнув, погас второй прожектор, сообразил:
— Тэд! Видели!
— Оу! Они, кажется перешли на режим экономия электроэнергии!
— Нет-нет! Скорее! Карабин не забудьте!
Рука несколько раз без толку ударила по камню, прежде чем спрятанный в глубине скалы механизм сработал, и вход начал медленно открываться. И тут же в уши ударил сухой треск выстрелов.
Они выбежали наружу. Котловина, только что залитая бледным электрическим огнем, теперь утонула в темноте, откуда неслись выстрелы. Затем со стороны аэродрома дернулся луч прожектора, начал неуверенно ползти по склону…
— Они там… — Арцеулов, закусив губу, на секунду задумался. — Тэд, вы меня слышите?
— Жду приказа!
— Приказ такой. Стойте у входа и бейте по каждому, кто по дойдет, кроме меня или Степана. Причем бейте в голову или в сердце, ну в общем — чтоб наверняка…
— Оу, понял, но у меня нет серебряных пуль… А вы?
Ростислав, не ответив, нырнул в темноту, пытаясь сообразить, в каком направлении идет стрельба. Лучи прожекторов, шарившие по темному дну котловины, скрестились, высветив какие-то фигуры, но затем все вновь исчезло. Стрельба прекратилась.
Капитан остановился, не зная, что делать. И тут в нескольких шагах от него кто-то пробежал, следом мелькнула густая черная тень. Послышался крик. Арцеулов взял карабин наперевес и бросился на голос…
…Кто-то лежал на земле, закрыв голову руками, а огромный черный пес наклонился, пытаясь достать до горла упавшего. Стрелять не хотелось, Арцеулов сообразил, что эту тварь пули могут и не брать. Он выпрямился — и со всей силы обрушил приклад на заросший густой шерстью загривок…
Собака упала молча, задние лапы дернулись, пасть оскалилась, но дело было сделано — удар перебил позвоночник. Арцеулов наклонился над тем, кто лежал на земле.
— Степан?
Но он уже видел — это не Косухин. На лежавшем была не лохматая Степина шуба, а белый полушубок, показавшийся очень знакомым.
— Ростислав… Александрович… там… Косухин… он…
— Наташа! — ахнул капитан, помогая девушке встать. Берг помотала головой:
— Я сама… Степа…
Ростислав вгляделся в темноту и вдруг услышал топот множества ног. Это были не собаки — к скалам со стороны лагерных ворот и от аэродрома бежали десятки людей. Уже были видны темные силуэты, приближавшиеся ровным, почти как на учении, строем…
Будь Ростислав один, он бы, пожалуй, остался, стал на одно колено и потратил бы на бестий все обоймы, лежавшие в кармане полушубка. Это помогло бы сравнять счет в его незаконченной дуэли с большевиками, а заодно поспособствовало встрече с эгоистом-Косухиным, который твердо решил умереть первым. Но рядом была Наташа, а у входа караулил розовощекий археолог из штата Индиана…
