разумения. В конце концов, Чао знал, что, когда придет время, судья сам расскажет ему обо всем. Он сплюнул в воду — ядовитый привкус вина, выпитого в «Огненной птице», все еще стоял во рту. И тут же нахлынули воспоминания об оставшихся в Пэнлае соратниках — старшине Хуне и Ма Жуне. Сейчас они, наверное, вместе попивают доброе вино в «Девяти орхидеях», своей излюбленной харчевне наискосок от судебной управы. А Ма Жун, конечно, заигрывает с какой-нибудь красоткой. Чао Тай и сам умел обращаться с женщинами, но был довольно разборчив и брезглив и не любил заглядывать на цветочные лодки. Вздохнув, он решил вернуться на постоялый двор. Тот нищий, вероятно, уже ушел.
Чао Тай спустился с моста и какое-то время шел берегом реки. На миг снова возникло необъяснимое ощущение, что кто-то за ним следит, но это было невозможно, коль скоро Кунь-Шань стал теперь их союзником. Чао Тай свернул на боковую улицу, что вела на юг.
Внимание его привлекло открытое окно большого дома, стоявшего чуть в глубине, за бамбуковой изгородью. Помощнику судьи стало любопытно, кто не спит в столь поздний час, и, встав на цыпочки, он заглянул через изгородь. Отсюда был виден угол богато обставленной комнаты, ярко освещенный свечами в двух подставках на столике для притираний. Женщина, одетая в тонкое, почти прозрачное платье из белого шелка, расчесывала волосы перед зеркалом.
Поскольку ни одна добропорядочная женщина ни за что не станет выставлять себя вот так напоказ, Чао Тай, решив, что это разбогатевшая певичка, принялся о удовольствием ее разглядывать. Эта прекрасно сложенная незнакомка лет тридцати с красивым, нежно очерченным лицом относилась к тому типу зрелых, понимающих женщин, которые всегда привлекали Чао. Задумчиво подергивая короткие усики, помощник судьи думал, что было бы неплохо провести часок-другой с такой приятной женщиной, тем более что сегодня у. него самое подходящее для этого настроение. Но красавица явно принадлежала к числу самых дорогих певичек, и, согласись она проявить благосклонность, тот час возникла бы проблема денег. В рукаве Чао Тая осталось всего две связки медных монет, а женщина, по его мнению, стоила не меньше пяти, если не целый серебряный лян. И все-таки можно было хотя бы познакомиться, а то и назначить свидание на завтрашний вечер. Во всяком случае, попытаться стоило!
Чао Тай открыл бамбуковую дверцу, прошел через маленький, но со вкусом устроенный садик, полный цветов, и постучал в покрытую черным лаком дверь. Женщина открыла сама и, вскрикнув от удивления, быстро прикрыла рот рукавом. Появление незнакомца ее, несомненно, смутило.
Чао Тай поклонился.
— Прошу прощения, что беспокою вас в столь поздний час, младшая сестра! — вежливо извинился он. — Но, проходя мимо, я увидел в окно, как вы расчесываете волосы, и был глубоко очарован вами. Мне тотчас захотелось узнать, нельзя ли одинокому путешественнику ненадолго зайти и побеседовать с вами.
Женщина медлила с ответом. Оглядев незваного гостя с ног до головы, она слегка нахмурила брови, но тут же улыбнулась.
— Я ждала кое-кого другого… — прощебетала незнакомка. — Однако назначенное время давно прошло, так что можете войти.
— Мне не хотелось бы показаться назойливым и нарушать ваши прежние договоренности. Я приду завтра! — поспешно сказал Чао Тай. — Ваш гость, должно быть, спешит сюда — только круглый дурак не сделал бы этого!
Женщина засмеялась, и Чао Тай подумал, что она и в самом деле очень привлекательна.
— Да входите же! — вновь пригласила красавица. — Вы мне понравились!
И Чао Тай последовал за ней в дом.
— Садитесь, — сдержанно проговорила она. — Я только уложу волосы.
Помощник судьи сел на скамеечку, украшенную цветной глазурью, с раскаянием думая, как бы уговорить женщину назначить свидание на какую-нибудь другую ночь, поскольку она явно была из самых дорогих певичек. Толстый голубой ковер покрывал весь пол, на стенах — тяжелые парчовые драпировки, а широкое ложе из черного дерева украшала перламутровая инкрустация. Восхитительно легкий аромат дорогих благовоний изливался из позолоченной курильницы на столике для притираний. Теребя усики, Чао Тай оценивающие смотрел на стройную спину и округлые бедра женщины и любовался грациозными движениями ее белых рук, заплетавших длинные блестящие волосы в косы.
— Я уверен, что у такой красивой женщины должно быть очаровательное имя! — наконец не выдержал он.
— Мое имя? — Отражение в зеркале из полированного серебра тронула улыбка. — Меня зовут Осенняя Роза.
— Звучит красиво! — кивнул Чао Тай. — Но ни одно имя не сможет по-настоящему передать вашу утонченную красоту!
Женщина с довольной улыбкой повернулась, села на край кровати и стала неторопливо обмахиваться веером, внимательно разглядывая гостя.
— Вы — сильный и довольно приятный человек, хоть и немного суровы. Одежда ваша проста, но из хорошей ткани, вот только носить ее вы не умеете. Хотите, я угадаю, кто вы? По-моему, воин средних чинов в отставке.
— Почти угадали! — рассмеялся Чао Тай. — И как я уже говорил, в вашем городе совсем один.
Осенняя Роза вновь пристально поглядела на него большими сверкающими глазами:
— И надолго вы предполагаете у нас задержаться?
— В моем распоряжении всего несколько дней, но теперь, после встречи с вами, я хотел бы остаться здесь навсегда!
Женщина игриво постучала веером по колену.
— А что, в армии теперь всех начальников обучают вести столь приятные речи? — Искоса взглянув на Чао Тая, она небрежно распахнула платье, приоткрывая великолепную грудь. — Ах, какая ужасная жара, даже ночью!
Чао Тай нетерпеливо заерзал на скамеечке. И почему не появляется старуха с положенным в таких случаях чаем? Ведь обычно, едва женщина ясно дает понять, что готова принять посетителя, тот, по правилам этикета, должен обсудить цену с ее покровительницей. Осенняя Роза выжидающе смотрела на Чао Тая. Молодой человек прокашлялся и робко спросил:
— А где бы я мог найти вашу… э-э-э… компаньонку?
— Зачем она вам понадобилась? — вскинула брови Осенняя Роза.
— Ну, понимаете, я бы хотел с ней немного поговорить…
— Поговорить? О чем? Вам не нравится беседовать со мной?
— О, перестаньте меня дразнить, — с улыбкой пробормотал Чао Тай. — Мне надо обсудить… ну разумеется, практическую сторону дела!
— Да объясните же, в конце концов, что это значит! — надула губки Осенняя Роза.
— О благое Небо! — воскликнул Чао Тай. — Ведь мы же не дети! Я должен обсудить с вашей покровительницей, сколько надо заплатить, как долго смогу здесь остаться и прочее…
Женщина расхохоталась, прикрыв рот веером, и Чао Тай в полном замешательстве рассмеялся следом. Успокоившись, Осенняя Роза строгим и церемонным тоном объявила:
— С сожалением извещаю вас, что моя компаньонка больна, поэтому вам придется обсуждать «практическую сторону дела», как вы это деликатно назвали, непосредственно со мной. Итак, господин, во сколько вы оцениваете мою благосклонность?
— Десять сотен золотых монет! — учтиво отозвался Чао Тай.
— Вы очень любезны! — с удовлетворением кивнула она. — К тому же вы — сильный жеребчик, так что мне не стоит упускать такой случай. Не сомневаюсь, что дома вы устраиваете жене нелегкую жизнь. Ну ладно, сегодня — особый день. Вы останетесь со мной на некоторое время, и мы забудем об этих ваших отвратительных практических вопросах. Так вышло, что скоро я навсегда уезжаю из этого города, и второе ваше посещение было бы неуместным, поэтому вы должны мне обещать, что после сегодняшней ночи никогда сюда не вернетесь.
— Вы разбиваете мне сердце, но я обещаю! — вздохнул Чао Тай. Он завидовал богатому покровителю, способному отправиться в путешествие с такой восхитительной женщиной.
Поднявшись со скамеечки, молодой человек сел на кровать рядом с Осенней Розой, обнял ее за
