— Знаю, — устало ответил Фло. — Сейчас...
Зборовски уже взял управление на себя. Зародыш, прочесав сканером каждый квадрат залива, отыскал плавающих Кертиса и сэра Юстаса среди десятка еще не потонувших пиратов.
«Орхидея» пошла на разворот. Палуба опустела: Фло скрылся в рубке, остальные спустились на второй уровень. Марк, Арчи и Слава вязали пленных, Лу помог голландцу отвести Оскара в каюту, Крис вышел на корму и вскинул автомат.
Два выстрела — и шлюпки, до сих пор волочившиеся следом, клюнули носом и отстали. Остатки веревок Крис сбросил в воду.
Через минуту подобрали Бруно и Юстаса. Все это время они проплавали бок о бок. Хорошо — лето, море теплое... А хотя, в этих широтах холодов и не бывает.
С одежды Бруно струйками стекала вода, нюф отряхивался с чувством выполненного долга.
Мертвых вышвырнули за борт акулам на прокорм.
— Куда пленных, сэр? — вызвал Арчи Капитана.
— В третий склад... — голос Фло звучал озабоченно. — Где боцман?
Все переглянулись. Выяснилось, что Капельку с самого начала боя никто не видел.
— Ищите! — скомандовал Фло. — Везде!
Однако Капелька нашелся сам. Кряхтя, он поднялся снизу, с первого уровня. Скоро стало понятно, почему он кряхтел: тащил за шиворот двух пиратов, избитых и покорных.
Напротив камбуза он остановился, бросил тела и вытер вспотевший лоб.
— Фу-у! Эй, кто-нибудь, помогите, там внизу еще трое.
Капитан облегченно засмеялся:
— А я уж испугался, Эрвин... Всегда ты все втихомолку делаешь.
В который раз Капитан убедился, что его Команда — лучшая в мире.
Оставались пираты на «Колибри» и двух кораблях поддержки. Они снова напомнили о себе выстрелом. Неудачным — ядро разорвалось, далеко не долетев до «Орхидеи».
— Мортимер, Дейзи — в рубку! Остальные — помогите Вану и юнге прибрать.
Фло всерьез рассердился. «Колибри» под шумок успел отойти к проливу. Видимо, пираты все еще надеялись не отпустить «Орхидею» на волю.
— Торпеды! На уничтожение! — скомандовал Фло. — Нечего с ними цацкаться. Испанцев тоже ко дну.
Марк занялся наведением на цели. Одна за другой короткие, меньше трех футов, смертоносные сигары понеслись к обреченным парусникам, вспенивая спокойные воды Маракайбо. Взрывы кромсали чуткую утреннюю тишину.
Пираты в заливе молча наблюдали, как «Орхидея» потопила всю испанскую эскадру с помощью своего непонятного оружия, светлой молнией метнулась навстречу, а потом вдруг отвернула и птицей понеслась через мелководье, окутанная белопенным ореолом.
Шкипер «Колибри», Джон Бест, именуемый своим сбродом «дядей Джоном», бывший союзник Фло, громко выругался. Тройной диковинный корабль, оказывается, мог ходить по мелкой воде, как это дико не звучит. Они проиграли.
Поняли это и другие пираты. Чудесный корабль ускользнул. Ну и пусть: у их ног все сокровища Маракайбо, с ними по-прежнему бог и шкипер дядя Джон, и делиться ни с кем не надо...
Поэтому они без особого волнения глядели на три светлые черты, тянущиеся к каждому из кораблей.
Три взрыва прозвучали одновременно.
«Орхидея» уходила в море, спеша в Картахену. Позади остался ограбленный город, останки девяти парусников и еще один выигранный бой. «Веселый Роджер» гордо развевался на голо-стеньге.
Впереди ждала «Санта Розалина».
Обыскать боковые секции никто из команды Фло не удосужился.
А зря. Паршивая вещь недостаток опыта.
5. ТЕРМИНАТОР (КРЕЙСЕР-УБИЙЦА)
Истребители прошли над «Орхидеей» спустя девять часов. Перечеркнули небо серебристыми стрелками и исчезли за горизонтом.
Тримаран успели вычистить и отдраить от крови, лишь вмятины от пуль в титановой обшивке напоминали о недавней схватке. Пленников допросили и высадили на берег где-то в районе будущей границы Колумбии и Венесуэлы.
Фло был мрачен. Команда видела, что Капитану не по себе и каждый старался как мог подбодрить его. Ван Баттум поднапрягся и подал к обеду кроме тривиального черепахового супа сразу два экзотических блюда: нечто южноамериканское, вроде люля-кебабов, только побольше и гнутых, словно молодой месяц, и еще странный гибрид овощного рагу с салатом из лангустов, щедро приправленный специями. Все, включая Юстаса и Бимса, отдали должное усилиям кока. Матросы громко переговаривались, причащались остатками португальского и зыркали на хмурого Капитана, украдкой, исподтишка.
И тут Зародыш засек истребители. Они не атаковали, пронеслись в пронзительно-голубой вышине, напоминая, что Бейкер не дремлет.
— Полундра! — встрепенулся Бимс. — Абордаж!
Но самолеты вскоре ушли и попугай успокоился.
— У-у, прихвостень бейкеровский... — проворчал Кертис без особой злости.
Фло вздохнул:
— Да ладно тебе... Бестолковая ведь тварь. И бессловесная...
— Ничего себе бессловесная! — фыркнул Бруно и передразнил: — «Полундра! Абордаж!»
Бимс оживленно захлопал крыльями:
— Абор-рдаж! Алебарды и стингеры! Р-ракетомет! Вр-раги-недруги!
— Сам ты враг, — холодно заметил Лу.
Бимс перепорхнул на стойку бара.
— Вр-раг! Вр-раг! Шухер! Бейкер!
— Бейкер! — негромко сказал Фло, ожидая что ответит на это попугай.
— Бейкер! Хозяин! Брамселя долой!
Фло насупился.
— Хозяин, говоришь?
— Бейкер! Бейкер! Дир-рик-фал!
— 'Орхидея', — в тон ему проскрипел Крис Дейзи, не отрываясь от тарелки.
Бимс охотно сообщил:
— Тримаран! Воор-ружение! Зар-родыш! Вдребезги! Растерзать!
Фло встал, отбросил вилку и вышел из кают-кампании. За ним последовал и Питер Зборовски. Казалось, кровью налилась даже повязка на его глазу.
— Чертова птица! — процедил Арчи. — За борт бы тебя...
— За борт! Прибой! Крюйт-камера! — бормотал Бимс без умолку.
Сэр Юстас, поддавшись общему настроению, облаял попугая и ушел вслед за Капитаном. Кок вздыхал, Оскар Слэш скрипел зубами, не то от боли в забинтованном плече, не то просто от досады. Эрвин Капелька безостановочно курил трубку и тосковал по свежим газетам. Остальные мрачно пили кофе. Попугай перепархивал с места на место, что-то невнятно бормоча; наконец он уселся на макушку Кертиса. Тот замахал руками и обругал его по-итальянски. Бимс немедленно обиделся, и, обозвав Бруно «нок- клампом», исчез в твиндеке. Команда захохотала, а Бруно допил кофе одним глотком и, проклиная горластую птицу, пошел к Питеру узнавать, чем же это таким его нарекли.
Рана не позволяла Слэшу водить вертолет, поэтому над морем, распугивая чаек, носился Ларри. Каравеллу заметили вечером следующего дня.
