машиной?
— Кэп, лодка за кормой! — прокричал кто-то снизу, со второго уровня.
— Вижу, — отмахнулся Фло, направляясь в рубку.
— Все наверх! Кертис и Лу — принять человека!
«Орхидея» величаво развернулась и медленно сблизилась с лодкой.
Через минуту Кертис привел наверх перепуганного паренька-подростка; Лу втаскивал злополучную полуспущенную лодку на корму второго уровня.
Фло подозрительно рассматривал пришельца. Рыжая шевелюра, спасательный жилет, шорты, шлепанцы... Сын какого-нибудь рыбака из припортовых районов, наверное.
— Тебя послал Бейкер? — жестко спросил Капитан. — Отвечай!
Мальчуган съежился:
— Какой Бейкер? Я от родителей сбежал... А лодка лопнула. Старая уже...
— Как тебя зовут?
— Слава... Слава Лебедев.
Капитан удивился:
— Русский, что ли?
— Угу, — промычал парень. — Эмигрант.
— Сколько же тебе лет, эмигрант?
— Тринадцать...
Сходится возраст-то! Фло переглянулся с Питером.
Вряд ли Бейкер послал бы такого сопляка... — думал Капитан. — Да и что он знает о машине? Ничего, кроме того, что я купил что-то у министерства обороны.
— Что делать, Капитан? Мы почему-то приволокли его с собой.
Питер поедал Капитана единственным глазом.
— Кажется, я знаю, — сказал вдруг Оскар Слэш. Все взглянули на него.
— Нас было одиннадцать плюс Юстас. До тринадцати одного не хватало. Вот и зацепили ближайшего, кто подошел по возрасту. Эта машина свихнулась на цифре «13», Кэп. Ей-ей.
Капитан хмыкнул. А ведь верно! Молодец, Бегемот, голова варит. Ну, и что делать? Отправить пацана назад (или — вперед, хрен теперь разберешься). Ищи потом тринадцатого в экипаж. Не приведи Господь, Бейкер узнает. У него везде уши, а информация имеет свойство просачиваться...
«Оставлю, — решил Капитан. — Все едино, говорит, сбежал. А вернемся, еще спасибо скажет. Сдадим его прямо родителям под крылышко...»
— Эй, Слава!
Парень вытянулся. «Не отправляйте меня домой, дяденька», — читалось в его взгляде.
— Зачисляю тебя юнгой! Марш на камбуз к Ван Баттуму! Все вопросы к нему!
Бирюзовая волна Карибского моря мягко шлепала «Орхидею» в белоснежный бок. Легкий ветер гулял над миром, покачивал упругие усы антенн над рубкой. Черный флаг с черепом и скрещенными костями развевался на голо-стеньге над короткой, в сажень всего, мачтой. Флаг совершенно игнорировал ветер, ибо был лишь голограммой, как и сама стеньга. Она потому и называлась «голо-стеньгой».
Ван Баттум, свесив ноги с кормовой палубы «Деи» (правой секции тримарана. Левая звалась «Орха»), пристально наблюдал за пузатым пестрым поплавком. Справа от него стояло ведро с белым трафаретом «Веселого Роджера»; в ведре плескалось несколько рыбин. Рядом чинно восседал сэр Юстас, виляя хвостом и вежливо облизываясь. С другой стороны устроился Слава, негромко насвистывая модную телемелодию минувшей недели, которая наступит только через триста с чем-то лет. В рубке «Деи» возились Питер и Слэш — настраивали систему лазерного наведения.
Поплавок нырнул, леска натянулась, словно струна, Ван Баттум сноровисто подсек.
— Оп-ля!
На крючке трепыхался небольшой тунец.
— Твой, сэр Юстас. Маловат для котла.
Кок небрежно подбросил рыбину; Юстас привстал на задние лапы...
«Клац-клац!» Рыбий хвост исчез в объемистой пасти. Нюф облизнулся не без благодарности.
Поплавок снова закачался на волне.
Очередная поклевка была гораздо мощнее. Ван вцепился в удилище обеими руками.
— Эй! Слава! Сачок!
Юнга изготовился. Удилище выгнулось правильным полукругом; пластик тихо запел, но пока выдерживал. Из воды показалась серая голова с растопыренными жабрами. Размером голова была с добрую дыню.
— Ого! — присвистнул Слава.
Сверху как раз спускались Питер и Бегемот.
— Чего свистишь, юнга? — неодобрительно заметил Зборовски. На борту свистеть положено только двоим: боцману и ветру!
Слава не растерялся:
— Так точно, сэр! Больше не повторится, сэр! Извините, клюет, сэр! — и схватился вновь за подсаку.
И тут засвистел тот, кому положено — боцман. Пронзительный звук дудки сменился зычным голосом:
— Все по местам, бездельники! Паруса слева! Трам-тарарам!
Ругался Капелька исключительно для порядка, по старой морской традиции.
Плененный тунец забился в сачке, разбрасывая сверкающие на солнце жемчужины брызг.
— На камбуз, живо! — скомандовал кок.
Питер и Бегемот уже убежали; Юстас исчез еще раньше.
Команда занимала места. Капитан и Зборовски — в ходовой рубке; сюда же, на всякий случай, вызвали и юнгу. Капелька, Дейзи и Мортимер — в боевой рубке третьего уровня. Арчи и Слэш — в рубке «Орхи», слева; Лу и Кертис — справа, в «Дее». Ларри дежурил в трюме, у машин; кок с Юстасом остались на втором уровне.
Слева, с юга, приближался парусник. Слегка накренившись, он рассекал набегавшую волну. Белые полотнища парусов недвижимо застыли, наполненные ветром доверху. Следом шло еще несколько кораблей. Передний изменил курс и двигался теперь прямо к «Орхидее». Скоро он подошел совсем близко; стали видны даже шкентеля и юферсы. Матросы, стоя на пертах, сноровисто управлялись с такелажем; судно вмиг легло в дрейф.
— Голландцы, что ли? — предположил Питер. — Гляди, все брам-стеньги вперед выгнуты...
Фло усмехнулся. На голландском судне командовать мог кто угодно.
— Эй, пираты! — послышался неожиданно громкий голос. Говорили по-английски.
«Орхидея» носом глядела в правый борт парусника. Разделяло их саженей тридцать.
— Подойди ближе, — сказал Фло и вышел на мостик.
Питер подал «Орхидею» вперед, расстояние сократилось вдвое. Теперь стало видно кто говорил — разодетый в шелка и парчу бородач, должно быть капитан «голландца», а возможно и адмирал всей эскадры. В руке он держал рупор.
— Эй, пираты! Вы на прицеле моих молодцов.
Что правда, то правда: сквозь порты выглядывали жерла корабельных пушек.
— Предлагаю сдаться, и вас не тронут до суда...
— Простите, капитан, но сдаваться я не собираюсь, — голос Фло подхватывал приколотый к лацкану микрофон-муха и транслировал через внешний акустик. — В свою очередь предлагаю вам идти своей дорогой, ибо вы не те, кого мы ищем.
Фло переключился на служебку:
— Что у вас, Эрвин?
— Зародыш рекомендует своротить им руль, бушприт, утлегарь, и уходить на сорок градусов от миделя. Цели введены, — отозвался боцман.
