руки.
— А это будут уже мужские штучки, — сказала Ева, вытаскивая каблук.
— Мальчики, спасибо за все, нам пора, да? — сказала Далила, глядя на Еву.
— Я отвезу всех, я не пил. — Волков потянулся за курткой.
— Далила, — предложила Ева, когда Волков вышел, — помоги доброму дяде с машиной.
— Ладно уж, я могу и просто за дверью постоять! — обиделась Далила.
— Ну, солдаты свободы и незаконной справедливости, расскажите, что и зачем? — Ева смотрела на Ковалева и Мураша весело, совершенно трезвая.
Мужчины переглянулись.
— Я знаю только про Золотую Жабу, — вздохнул наконец Ковалев.
— Это разговор не для такого места! — воспротивился Мураш.
— Ну, в двух словах, — попросила Ева.
— В двух словах это так. В организации есть проблемы, но самая навязчивая — это использование полученных от всех структур сведений для собственной выгоды. Поступило несколько сигналов. Кто-то из «погон» пользуется информацией и предупреждает приговоренного за деньги. Мы условно обозвали его Жабой, а месяц назад узнали, что за один сигнал он получил столько, что теперь позолотел. Мы думали, что ты сможешь нам помочь.
— Слушай, Ковалев, ты меня извини, если я плюну в твою преданную дружбу, но одну Жабу я могу тебе назвать сразу.
— А ведь это Волков предложил тебя. Он сказал, что только полная и бессребряная идиотка сумеет в этом разобраться.
— Что, так и сказал — «идиотка»?!
— Так и сказал. Он сказал, что знает только одну такую. Принципиальную. А ты как раз тогда отстреливала на допросах плохих мальчиков. Ты пойми, — он задержал выходящую Еву и говорил ей тихо, в самое лицо, — мужику это не раскрутить, мы уже все, кто кого знает, друг друга обвинили, переругались и — по нулям. А тут такое дело, понимаешь, вот, к примеру, надо узнать у Феди Самосвала, кто ему заказал побег Слоника. Ты же понимаешь, разрабатывается план, начинает закручиваться клубок, а одна нервная девочка — раз! — перерезает Феде горло. Ладно, черт с ним, сказал тогда Денисов, не может же быть, чтобы она действовала по приказу, в конце концов найдем любовницу Слоника, у нее что-то должно быть. Сама знаешь, что было дальше. Без тебя, как говорится, никуда. Подожди, не беги. Я что хотел сказать… Поехали ко мне. — Ковалев сцепил зубы и отчаянно глянул в потемневшие глаза.
— Втроем, — сказала Ева, чуть улыбаясь.
— А она согласится? — обрадовался Ковалев.
— Я про Волкова. Ты, я и Волков. Ковалев посмотрел недоверчиво и с обидой.
— Почему Волков? Он говорил, что он… и ты… Вы…
— Поговори с ним. Я согласна только втроем.
— Да что такое, в конце концов! — закричал Ковалев.
— Пока, красавчик. — Ева провела быстрыми пальцами по его щеке и черным волосам у виска.
Женщин высадили в темном дворе, Ковалев проводил их до дверей на четвертом этаже, вернулся к машине, вытащил Волкова и размахнулся, готовясь припечатать кулак на удивленную физиономию.
Волков увернулся ловко и оттолкнул армейского дружка не очень сильно от себя. Потоптавшись, Ковалев пошел на второй заход.
— Эй, ребята, кончай дурить! — попросил обалдевший Мураш. — Ну, какие проблемы?
— Значит, втроем, да? — крикнул Ковалев и набросился на Волкова.
— Уймись! — Волков еще не понимал и избегал ударов медленными спокойными движениями.
— Значит, она хочет только с тобой, да?! — Ковалев разогнался и пошел на таран.
Побледневший Волков сделал незаметную подсечку ногой, сел сверху на мычавшего противника и завернул его руку за спину.
— Это она сказала? — спросил он, наклонившись.
— Убью! — промычал Ковалев. — Может, у меня любовь!
— Такое любить!.. Это надо быть больным. — Волков встал и поднял друга. — Ты захотел перепихнуться с ней, так ведь? И по глупости сразу же и сказал?
— Так и сказал, — подтвердил удивленно Ковалев. — А она говорит, что только втроем. С тобой. Нет, а в чем дело вообще? — закричал он усевшемуся за руль Волкову. — Ты же глаз с нее не сводишь!
— А я больной. — Волков завел мотор.
— Ребята, — сказал оперуполномоченный Мураш, — а я от психолога балдею!
Далила и Ева сидели в ванне в пене друг напротив друга. Ева ела апельсины, отдирая с гримасой липучки цепочек с висков. Далила пила сок.
— Что-то ты мне кажешься грустной, — предложила тему Далила.
— Да, грустновато, — согласилась Ева.
— Давай угадаю.
— Ну давай.
— Ковалев предложил тебе поехать к нему, а ты сказала, что хочешь к Волкову.
— Ну, знаешь! Ты мне просто подняла настроение! — Ева шлепнула в пену очищенный апельсин, Далила заслонилась от брызг.
— Тем, что угадала?
— Нет, тем, что не угадала. Я предложила ему втроем. С Волковым. Вот такая я зараза.
— Действительно озадачила. А зачем?
— Да так. Неистребимая тяга к красивым чувствам. Розы, вино, романсы, а в конце — поехали, мол, перепихнемся по-быстрому. Смешно стало. Я и сказала первое, что пришло в голову. Нет, а ты-то почему приплела сюда Волкова?
— Я видела в окно, как они дрались во дворе. Никакой интуиции у меня нет. Просто увидела и сделала вывод. Как оказывается — не правильный. Но тебе надо серьезно над собой поработать. Почему это в такой ситуации первое, что приходит тебе в голову, — это втроем?!
— Подожди. Помолчи. Это все ерунда. Есть проблемы посерьезней. Их две. На тебя завели дело, меня отстранили от работы.
— Делов-то! — храбрилась Далила.
— Сядешь на пару лет в тюрьму, не так заговоришь. Это же уголовное дело, чем бы оно ни кончилось, ты будешь на учете. Как только этот козел… этот рыжий хороший мальчик захочет тебе сделать плохо, он найдет способ. И я совершенно не знаю, чего хотят от меня. Жизнь перевернулась вверх тормашками.
— А мне пора сменить профессию, — вздохнула Далила. — Ты меня заразила, мне теперь хочется всех перестрелять. А странно, мне показалось, что он от меня балдеет. Совсем нюх потеряла!
— Ты о ком?
— Адвокат! Я тоже от него балдела. У меня такое чувство было, что мы потеряли память, но жили раньше вместе. Смотрим друг на друга, и каждый жест знаком.
— Вредное ископаемое насекомое твой адвокат! — Ева встала во весь рост. — Вот его слуга — это просто находка.
— Как же он мог так со мной обойтись? А у меня грудь больше! — Далила показала пальцем на таявшую на сосках Евы пену.
— А у меня красивей!
— А у меня ноги длинней, — не сдавалась Далила.
— Ну, у тебя и руки длинней! — Ева успела увернуться от брызг и выбежать из ванной.
Она проснулась ночью одна. Был сильный ветер, раскачивающиеся деревья, подсвеченные одиноким фонарем, мелькали длинными тенями по потолку и стенам. Ева включила свет и обнаружила записку.
«Мне осточертела эта конспирация, я поехала к сыну».
Ева вздохнула и увидела рассыпанные на полу черные жемчужины.
