такое странное. Ну, например, что какой-нибудь Коля Клюшкин спит с Машей или Дашей и по этому поводу жена Клюшкина подала в суд, а дети Клюшкина застрелили учительницу русского языка.
— Кто это такой — Клюшкин? — насторожилась Ева.
— Да он никто, понимаешь, ну, напряги мозги, он образ, только образ! Он выдуман, его нет, а ты слушаешь про него новости каждый день! Ты знакома с президентом Америки?
— Нет, — неуверенно сказала Ева.
— Тебе каждый день талдычат про него по радио и телевизору, что он с кем-то там в молодости развратничал! Он для меня все равно что Коля Клюшкин, понимаешь? Я его не знаю, я не понимаю, почему мне говорят про грехи его молодости! Но наступает такой день, нет, ты подожди! — Далила положила свою руку на руку Евы, не давая ей говорить. — Наступает такой день, и я ловлю себя на том, что прислушиваюсь, хочу знать, чем там кончится суд над Клюшкиным! Это та самая «сплошная жуть и ужас», как ты это говоришь.
— Ладно, ладно, успокойся, ты еще во время рекламы прокладок не звонишь девять-один-один? Я тебя поняла, я только не могу уяснить, что ты хочешь знать про журналиста?
— Я хочу знать, кто убил журналиста.
— Э-э… Которого? — уточнила Ева.
— Про которого вы говорили. Там. В казино!
— Да это просто по тетрадочке Слоника получается, если я правильно все расшифровала, что военная разведка заказала одного журналиста за то, что он раскопал на военных компромат. Я понятно говорю?
— Вполне, — кивнула Далила.
— Ну вот, об этом узнало МВД, то есть органы, они должны журналиста охранять. Это тоже вполне понятно. Внутренние органы журналиста спросили, за что его хотят убить, то есть «почём у тебя рыльце в пушку?». Журналист рассказал. Ему пообещали охрану и воспользовались некоторыми сведениями из тех, что журналист дал. А федералы обиделись, и киллер сработал. Теперь представь того следователя, который это дело сможет раскрутить!
— Это все у нас? — уточнила Далила.
— Федералы, ну фээсбэшники. Это все у нас. Но я тебе рассказала только предположения. Мои. Тебе это поможет теперь смотреть телевизор?
— Я устала. — Далила откинулась назад. — Как я могу помогать людям, когда я ни черта не понимаю вообще.
— Я знаю, в чем твоя беда. Ты не должна говорить про проблемы мира. Ты должна помогать отдельно взятым людям с их отдельно взятыми проблемами. У кого-то запор, кто-то зарезал любимую жену или стреляет подсудимых на допросах. Мне, например, ты помогла.
— Да? И как это?
— Понимаешь, я когда их теперь нечаянно убиваю, я делаю это настолько спонтанно и бездумно, как будто выпадаю из времени на это мгновение. Вроде это и не я, а просто мое тело. Само.
— Раздвоение личности, полный примитив, — вздохнула Далила.
— Далила, где твой брат? Нужно найти его и забрать пистолет. Это серьезно, правда, отстрельщик сбежал. Он будет меня искать.
— С моим братом все беспросветно. Он ударился в разврат, как только узнал, что ты жива и здорова. А до этого беспробудно пьянствовал. Если ты сунешься на дачу, тебе придется выкидывать оттуда нескольких краснозадых девиц, ядреных и весьма в теле. Мне это уже надоело. А твой пистолет у меня. Я тебе обязательно его верну, как только пристрелю этого… как его, рыжего. Спонтанно и бездумно. Ладно, не нервничай. Шутка. Дай мне свои ключи от квартиры, я завтра же заброшу по дороге на работу.
— Ты должна быть очень осторожной. Отстрельщик иногда путает женщин.
Отстрельщик Хрустов, привязав Васю Денисова к шведской стенке в спортивном зале, сидел напротив на стуле и прислушивался к шуму проезжающих за окном машин.
Окна спортзала, с вычурными решетками, выходили на улицу почти на уровне земли. Уставшие шины изможденно месили и месили снег.
Хрустов посмотрел на часы и решил потревожить Денисова. В темном и большом пространстве зала огни недалеко проезжающих машин бегали где-то под потолком. В их беспокойном свете Хрустов увидел, что Денисов очнулся и смотрит осторожно из-под прикрытых век.
Хрустов удовлетворенно кивнул и вернулся к стулу. Он решил все-таки зажечь свет. Включив две направленные лампы, разложил на стуле оружие — свой любимый «кольт» новой модификации и старый «вальтер», который он осторожно вывалил из коробки.
Денисов закрыл глаза, попробовал расслабиться. Ему не дал это сделать страшный и неприятный звук. Открыв глаза, Денисов в ужасе увидел, что Хрустов тщательно натягивает резиновые перчатки.
— Хрустов, — сказал он быстро, — кончай спектакль. Я же сделал все, как ты хотел, я отвез тебя в Турцию! Что ты задумал?
— Ты меня совершенно не интересуешь, — ответил Хрустов, подошел к Денисову и заклеил ему рот, надорвав зубами липкую ленту.
После этого он осторожно взял со стула старый «вальтер» и попробовал прицелиться. Прицел был ни к черту. Хрустов удивился, вспомнив простреленную Евой муху на стене. В «вальтере» был только один патрон. Если Хрустов не убьет одним выстрелом — а в голову Хрустов страшно не любил стрелять, — придется добивать Денисова. Это было очень некстати.
Сначала Хрустов, тщательно прицелившись, растопырив пальцы, осторожно нажал на курок старого «вальтера». Он должен был попасть Денисову в сердце. Прислушиваясь, в паузе между проехавшими шинами, Хрустов услышал всхлипывающее тяжелое дыхание. Он чертыхнулся, прошелся туда-сюда, успокаиваясь. Осмотрел стену сзади лестницы. Пуля не вышла. Взял свой «кольт», любовно погладил его, встал боком, расслабился и выстрелил еще раз.
Денисов затих. Но, потрогав его шею, Хрустов удовлетворенно покачал головой: он заметил, что пуля из его «кольта» прошла навылет и застряла в стене сзади шведской стенки.
Он отвязал Денисова, уложил его на полу. Достал отвертку и пинцет. Расковыряв достаточно большую дыру, осторожно потащил на себя пинцетом пулю. Приладить ту, которую он любовно вез в нагрудном кармане из Стамбула, ему удалось тоже не сразу.
Осмотрев напоследок зал, Хрустов выключил свет.
Внизу, пнув ногой лежащего на полу лицом вниз охранника, Хрустов решил воспользоваться телефоном. Он набрал сначала ноль-два, потом попросил соединить его с отделом убийств. Мимо стеклянных дверей проехала машина с мигалкой. Хрустов поймал себя на том, что даже не занервничал.
Он сказал в трубку спокойно и весело, что красивая баба привела мужика в спортзал, они поругались, и она его пришила. Его спросили, кто звонит.
— Охранник этого самого спортзала и звонит, — сказал Хрустов. — Ребята, они оба вроде как из органов, ваши! Так что вы уж сами разбирайтесь. Что? Зачем пропустил? Дак она меня по башке огрела, а потом заклеила лентой везде. Лежу вот теперь, вас дожидаюсь!
Маленькие круглые часы над дверью показывали полтретьего.
Выехавшая по звонку группа обнаружила в здании банка, в подвале, оборудованном под спортзал, труп мужчины. Тело лежало на полу. Недалеко от двери валялся на полу пистолет, из которого, как предварительно предположил старший в группе, и был убит Денисов Василий. Рассмотрев документы убитого и тяжело вздохнув, старший в группе попробовал добиться хоть чего-нибудь от охранника, которого нашли связанным. Того привели в чувство, но охранник никого не видел. Его ударили сзади по голове. Это все, что он помнит.
— Телефон! — крикнул инспектор, показывая на аппарат. — Звонили отсюда, посмотри отпечатки.
Бледный до синевы оперуполномоченный Мураш ходил туда-сюда и путался под ногами.
— Что ты нервничаешь, убитого знаешь? — спросил старший в группе, вздохнув и достав листы
