Война Хонор

следующей неделе будет принят в третьем чтении.

Хонор была настолько ошеломлена, что не нашлась с ответом. Граф пожал плечами.

– Знаю. Глупо, правда? То самое пугало, на котором Высокий Хребет въехал на вершину власти. Политический жупел, которого все пэры настолько страшились, что фактически спускали Высокому Хребту с рук его манипуляции и грязные дела. А теперь, не прошло и месяца после возобновления боевых действий, как большинство процентов в восемьдесят готово сдать нам всё. Если бы эти недоумки дали себе труд хотя бы задуматься о возможности уступки три года назад, ничего бы подобного не произошло. Или, по крайней мере, произошло бы таким образом, что у Причарт не было бы фигового листка, которым она сейчас прикрывается. Но для андерманцев важна не поддержка лордами нашей внутренней финансовой реформы. Империю склоняет на нашу сторону тот факт, что наш парламент слил в гальюн идеологическое сопротивление так называемому «империализму» вместе с Высоким Хребтом и графиней Нового Киева. Сами идеи, вполне вероятно, вскоре кристаллизуются снова, но теперь шансов на победу у них уже не будет. Ибо на этой неделе Вилли на совместной сессий обеих палат собирается внести предложение о том, чтобы Звездное Королевство и Андерманская Империя наконец положили конец непрекращающемуся кровопролитию и зверствам в Силезии.

– О, Боже. Неужели это правда?!

– Конечно правда. Вряд ли лично я начал бы с этого, но логика вполне понятна. Да и хевы не оставили нам выбора. Нам нужны анди, чтобы уцелеть, Хонор, а их цена – расширение границ в Силезии. – Он пожал плечами. – Ну что же, снявши голову, по волосам не плачут.

– А если правительство Конфедерации не захочет, чтобы их поделили между двумя иностранными державами? – поинтересовалась Хонор.

– Вы служили в Силезии больше, чем большинство наших офицеров, – сказал граф. – Вы действительно считаете, что среднестатистический силли откажется от мантикорского подданства в пользу силезского?

Хонор хотела возразить, но осеклась. В чем-то он был прав. Среднестатистический силезец, безусловно, хотел в первую очередь безопасности, порядка и такого правительства, которое заботилось бы об интересах и благосостоянии граждан, а не видело в них нескончаемый источник взяток.

– Чего бы ни хотел среднестатистический силезец, власти Конфедерации могут с ним не согласиться, – указала она.

– Власти Конфедерации – шайка коррумпированных, корыстных стяжателей, мошенников, воров и жуликов. Все их заботы начинаются и заканчиваются их банковскими счетами, – невозмутимо ответил Белая Гавань. – Ради Бога, Хонор! Вы и сами прекрасно знаете, что правительство Силезской Конфедерации – это, пожалуй, единственная в Галактике банда проходимцев, рядом с которыми Высокий Хребет и Декруа выглядят вполне приличными ребятами.

Несмотря на внутренний протест, Хонор чуть усмехнулась, оценив сравнение.

– Вилли и сэр Энтони уже готовят предложение о своего рода массовом подкупе, – с выражением отвращения на лице продолжил Хэмиш, – Они вместе с Густавом собираются перекупить нынешнее правительство. Большинство его членов хорошо заработают на этой сделке. Но есть одна загвоздка, о которой они пока не знают. Мы всерьез потребуем восстановить власть закона. Сейчас мы их покупаем и одновременно амнистируем за прошлые преступления, но если при новой власти они попытаются вернуться к прежним махинациям, мы обрушимся на них, как Гнев Господень. Не уверен насчет дозволенности методов, – пожал плечами граф, – но в результате мы получим необходимого нам союзника; яблоко раздора, служившее источником напряженности между нами и Империей последние пятьдесят- шестьдесят стандартных лет, будет поделено раз и навсегда, и – пожалуй, это самое важное – мы наконец покончим с беспределом, каждый год уносящим в Силезии сотни тысяч жизней.

– И по ходу дела превратимся в Звездную Империю Мантикора, – с обеспокоенным видом ответила Хонор.

– Не вижу иного выхода, – сказал Белая Гавань. – К тому же с присоединением Звезды Тревора и Скопления Талботта мы уже двигаемся в этом направлении.

– Пожалуй, – задумчиво протянула Хонор. – Наверное, больше всего меня беспокоит то, что эти действия могут быть расценены как прямое подтверждение выдвинутых в наш адрес Республикой обвинений в экспансионизме. Что именно из-за стремления к завоеваниям Высокий Хребет саботировал конструктивные переговоры о возвращении хевам оккупированных систем.

– Это тревожит и меня, – вставила Эмили, а когда Хэмиш с Хонор обернулись к ней, неопределенно повела в воздухе правой рукой. – Межзвездные отношения часто строятся на основе не объективных знаний, а субъективных впечатлений, – пояснила она. – Если Республика пытается убедить кого-то – скажем, тех же солли – в том, что мы отъявленные негодяи, наша политика сыграет им на руку. Они, как и сказала Хонор, воспримут это как доказательство того, что мы всегда были сторонниками экспансионизма, а значит, у них не было иного выбора, кроме как напасть на нас в целях самозащиты.

– Возможно, ты и права, Эмили, – сказал, поразмыслив, ее муж. – К сожалению, это не меняет императивов, которыми вынуждены руководствоваться Вилли и Елизавета. Суть остается прежней: нам нужен флот анди, если мы хотим выжить. Если выжить нам не удастся, тревожиться о чем-то ещё бессмысленно. А если удастся, – он пожал плечами, – тогда уж займемся пиаром.

Некоторое время Хонор пристально смотрела на него в молчании. Её сомнения не исчезли, но, как сказал Хэмиш, задача выживания перевешивала всё.

– Ну что ж, – сказала Эмили в наступившей короткой паузе, – думаю, о политике на сегодня достаточно.

– Мне так более чем достаточно, – согласился Белая Гавань с невеселым смешком. – Твой тиран и деспот, сноб-аристократ и он же упрямый, ненавидящий политику муж в ближайшем будущем окунется в неё по самые уши. Уверен, у нас впереди слишком много вечеров для обсуждения этой безрадостной темы.

– Как скажешь, – невозмутимо ответила Эмили и чуть заметно улыбнулась. – Но вообще-то, будет довольно интересно. Может быть, ты и не любишь политику, но это не значит, что я её не люблю, дорогой!

– Знаю, – мрачно сказал он. – Собственно говоря, в этом я вижу чуть ли не единственное утешение.

– Да будет тебе! – укорила его жена. – Есть ещё Саманта. Уверена, она с удовольствием поделится с тобой своим мнением по поводу твоих политических проблем.

– Как раз то, что нужно! – рассмеялась Хонор. – Я потратила не один десяток лет, чтобы объяснить паршивцу суть политики двуногих. – Она потрепала Нимица за ухо, и он шлепнул её лапой по запястью. – Жду не дождусь узнать, что скажет её проказливое величество!

– Вы будете приятно удивлены, моя дорогая, – сказала ей Эмили. – Мы с Самантой ведем долгие и увлекательные беседы о различиях между Народом и нами, двуногими.

– Вот как? – Хонор была заинтригована.

– О да. – Эмили тихонько рассмеялась. – К счастью, мне пришлось только научиться читать её знаки. Она прекрасно понимает мою речь, и это очень хорошо, потому что с одной рукой объясняться знаками мне было бы затруднительно. Бедный Хэмиш так занят то одним, то другим, что у нас с Самантой было время спокойно посплетничать «по-девчоночьи» у него за спиной. Просто поразительно, насколько… тонкие наблюдения в его адрес она делает.

– «Наблюдения», говоришь? – Хэмиш взглянул на нее подозрительно.

Никто не собирается выносить сор из избы, дорогой, – заверила его Эмили. – Хотя Саманта сделала несколько интересных и точных замечаний касательно бестолковости людей в целом.

– Каких замечаний? – спросила Хонор.

– Главным образом относительно неизбежных различий между расой эмпатов и телепатов и расой мыслеслепых, – ответила Эмили, и тон её почему-то сделался очень серьезным. – К слову, – тихо продолжила она, – одним из самых впечатляющих комментариев, которые я услышала, был такой: по меркам древесных котов, если два человека не признаются в чувствах, которые они испытывают друг к другу, это безумие.

Хонор, ошеломленная неожиданным поворотом беседы, оцепенела, вжавшись в кресло. Ей хотелось