Давно копившаяся депрессия медленно, как патока, потекла по его жилам, подбираясь к мозгу.
— Вот и кончилось мое предпринимательство, — сказал он. — Надо было принять предложение моего старика. Работал бы сейчас на него.
— Мы начнем сначала, — сказал Нэш.
Начать сначала…
Харли ни в чем не был уверен. Возможно, он просто не создан для всей этой ерунды — для так называемого экстремального журнализма. Спору нет, популярность “Дырявой луны” растет с каждым днем, но все-таки не так быстро, как ему бы хотелось. Харли всегда жаждал всплеска, мгновенного успеха, мгновенной славы.
Попасть в газеты…
Неприглядная правда предстала перед ним. Правда, которой он уже давно пытался не замечать.
Все пошло не так.
Где-то на полпути он забрел не туда, заблудился, потерял ориентацию. Харли давно уже это понял, но не хотел смотреть правде в глаза. “Дырявая луна” превратилась именно в то, что он всю свою жизнь ненавидел. Газета завязла в политике. Во лжи. И для этой цели он использовал своего друга, использовал Нэша — вот что было хуже всего. Харли использовал его бесстрашие, его озлобленность, его гнев. И по ходу дела предал свою собственную мечту.
Люди думают, что за популярность надо хвататься руками, ногами, зубами… Лишь бы произвести сенсацию, лишь бы прогреметь, не задумываясь, кому они при этом отдавят ноги, кому причинят боль, кто окажется на линии огня и ляжет под пулями.
Харли никогда не жаждал дешевой популярности, во всяком случае, он всегда себя в этом убеждал. Он никогда не хотел, чтобы “Дырявая луна” поставляла сенсационные новости. Не хотел, чтобы она пользовалась влиянием.
Он хотел развлекать. Это всегда было его целью, его жизненной позицией. И вот оказалось, что никакой жизненной позиции у него нет.
Тонкие, холодные, как лед, пальцы коснулись его руки.
— Мне очень жаль, Харли.
Сара Айви. Вот кто еще был в здании. Ее лицо тоже было измазано копотью и сажей, как у Нэша. Губы у нее посинели от холода, под глазами залегли темные круги.
Она была красива тонкой, одухотворенной красотой. Харли без труда понял, почему Нэш так увлекся ею, хотя она была замужем. Дрожь прошла по ее хрупкому телу.
— Послушайте. — Харли сунул руку в карман куртки, вытащил связку ключей и передал их Нэшу. — Поезжайте-ка вы оба ко мне домой. Возьмите мою машину. Она стоит прямо на этой стороне, в паре кварталов отсюда. Мотор еще не остыл.
— Ты уверен? — с беспокойством спросил Нэш. — С тобой все будет в порядке?
— Я тут потолкаюсь еще немного и тоже вернусь.
Нэш передал ему ключи от своего “Форда”.
— Стоит в гараже на обычном месте. — Харли кивнул, и Нэш неуклюже стиснул его руку. — Увидимся позже.
Когда они ушли, Харли поговорил с полицией и пожарными. У него взяли интервью репортеры с местной телестудии, решившие, что сгорела дешевая ночлежка, расположенная по соседству, и при пожаре погибло не меньше сотни бездомных. Они в буквальном смысле слова приехали на “жареное”. Мысленно Харли обозвал их стервятниками.
Два часа спустя, когда пожар был локализован, а угроза окружающим зданиям миновала, Харли направился к гаражу. Он без труда отыскал машину Нэша: она стояла на обычном месте. Но вот саму машину узнать было невозможно…
— Что за черт?
Харли медленно обошел машину кругом, перешагивая через обломки. Старый “Форд” Нэша выглядел как автомобиль, побывавший в гонках на выживание, даже хуже. Все четыре шины были изрезаны, окна разбиты. Заглянув внутрь, Харли убедился, что сиденья вспороты ножом, выпотрошены. Извлеченная из них набивка валялась на бетонном полу гаража вперемешку с пожитками Нэша. Нэш любил повторять, что нужно быть готовым сорваться с места в любую минуту, когда придет настроение, и то, чем сейчас был усеян пол, составляло примерно две трети его личного имущества.
Пожар.
Машина.
Сара Айви.
Все складывалось в единую цепочку.
Харли прошелся среди разгрома, высматривая, нельзя ли что-нибудь спасти. Он раздвигал мусор ногами, поднимал испорченные вещи и снова их бросал. Каждый предмет одежды был методично разорван в клочки, компакт-диски старательно расколоты.
Книги. Научные труды, справочники, учебники для средней школы. За каким чертом ему понадобились школьные учебники? Как бы то ни было, они были порваны и затоптаны.
Книги в бумажной обложке. Романы. Документалистика. Журналы. “Земля и небо”. “Ночное небо”. Что-то продолговатое, цилиндрическое. Черное. Шероховатое. Какая-то оптика. Только Харли никогда раньше такой не видел. Это был не телеобъектив, а скорее подзорная труба. Вот через такие штуки в старину люди смотрели на небеса.
Вся жизнь Нэша валялась на полу гаража. Спасать было нечего. Все было сломано, разбито, порвано, истоптано, уничтожено на совесть.
Харли получил урок, без которого вполне мог бы обойтись: он узнал, что мир — это страшное место. Он ощутил знакомое стеснение в груди. Ему нужен был ингалятор, но Харли оставил его дома.
Раздался какой-то шорох, и этот тихий звук словно ударил по напряженным нервам Харли. Он подскочил на месте, оглянулся и увидел стопку страниц, вырванных из книги. Их шевелил ветер. Он нагнулся и поднял их. Бумага тонкая, как папиросная. Знакомые страницы. Библия.
В толще страниц он нашел глубоко спрятанную газетную вырезку. Ею был заложен двадцать третий псалом. А рядом с вырезкой лежал пожелтевший листок — текст заупокойной молитвы, из тех, что раздают на похоронах.
Галлей Майклс.
Маленькая девочка.
Кто она? Какое отношение имеет к мучительному и страшному прошлому Нэша Одюбона?
Харли сунул листок с молитвой и газетную вырезку в карман пиджака и направился к выходу, чтобы поймать такси.
Вернувшись домой, Харли увидел, что Сара лежит свернувшись на диване. Волосы у нее были мокрые. Она была закутана в белый махровый халат, принадлежавший одной из его прежних подружек.
Нэш вышел из ванной, энергично вытирая голову полотенцем. На нем были позаимствованные у Харли красные мешковатые шорты и красная фланелевая рубашка.
Оба они были как будто под хмельком, и Харли даже подумал, что явился не вовремя. Он взглянул на Сару Айви и ощутил легкую неприязнь. От такой только и жди беды. Она тонула и увлекала за собой его друга.
— Я поговорил с начальником пожарной части, — сказал Харли, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку.
Нэш плюхнулся на диван рядом с Сарой, повесив полотенце на шею.
— Поджог?
— Похоже на то.
У Сары округлились глаза. Даже в неярко освещенной комнате Харли заметил промелькнувший в них страх, прежде чем она отвернулась.
Он вытащил из кармана ключи Нэша и бросил их на кофейный столик. Они упали со звоном,
