или возбужденной — она выглядела уставшей. Уже одно то, что она не пришла в ярость и не бросилась сломя голову на защиту своей истории, поколебало его уверенность больше, чем что бы то ни было еще. Хилари с ее взрывным характером не пришла в ярость — она просто отстаивала свою историю со спокойствием, на редкость убедительным.
— Ты все еще мне не веришь? — раздался вдруг голос у него над ухом. В голосе отчетливо звучали негодующие нотки, но в целом он был подкупающе нежным. Генри нравились нежные голоса. Он тут же растаял.
— Хилари.
— Да, милый?
— Я что хотел сказать. Как бы это получше выразить… В общем, ты точно уверена, что все это было на самом деле?
— Вот те крест!
— И ты уверена, что это тебе не приснилось?
— Абсолютно. Генри, все это случилось на самом деле.
— Ну хорошо, допустим, это случилось. Не знаю, так это или нет, но — допустим.
— И что именно мы допустим?
— Давай вернемся к столкновению. Ты говоришь, в машине, которая пыталась тебя сбить, было двое мужчин?
— Двое, — твердо ответила Хилари.
— Ты их видела?
— Нет.
— Тогда откуда ты можешь знать, что их было двое?
Хилари торжествующе показала ему язык.
— Потому что они меня поднимали. Один взял меня за плечи, а другой — за ноги. И потом, они разговаривали. Я же тебе говорила! Один из них сказал: «Быстрее! Пока она не очнулась». Не думаю, чтобы он говорил это мне.
— А ты узнала голос?
— Нет, — с искренним сожалением призналась Хилари. А как все было бы просто замечательно, если бы она узнала голос Мерсера и могла бы подтвердить это под присягой! Но она не узнала, не могла подтвердить и вынуждена была в этом признаться, к слову сказать, еще больше убедив Генри, что это ей не приснилось, потому что в противном случае она непременно бы приписала голос Мерсеру.
Генри нахмурился и спросил:
— Ты слышала только один голос?
— Да. Но несли меня точно двое. Принесли на дорогу, бросили лицом вниз и забрались в машину, чтобы меня переехать.
Генри заметно посерьезнел. Жутковатый сон, если это, конечно, сон. А если нет? Ему вдруг показалось, что он идет над пропастью по мосту, который может в любую секунду рухнуть. Он уже ощущал, как дрожит под его ногами опора, готовая обрушиться при следующем же его шаге. Если на жизнь Хилари действительно покушались, для этого должны были быть очень серьезные причины. И, хотя сама попытка не удалась, причины остались. И если они смогли подтолкнуть кого-то к убийству один раз, не значит ли это, что будет и второй? Он взмолился, чтобы все это оказалось лишь дурным сном.
Он взглянул на следы грязи, въевшейся в одежду Хилари. Она говорила, ее уложили на дорогу лицом вниз. Судя по свитеру, именно так и было. И хотя Генри прекрасно знал, во что ему хочется верить, он знал и то, что ложная вера еще никому и никогда не помогала.
— У тебя есть какие-нибудь предположения, кто это мог быть? — спросил он.
— А как же! Думаю, одним из них точно был Мерсер.
— Но голос был не его?
— Нет.
— Сомневаюсь, что у Мерсера есть машина.
Генри сказал это так, будто во всем остальном он уже не сомневался.
— Нет конечно. Наверняка машина принадлежала второму. И это была большая машина. — Она поежилась, вспомнив надвигающийся оранжевый круг света, и с вызовом заявила: — Машина Берти Эвертона. Я в этом уверена.
— С чего ты взяла? У тебя есть хоть какие-то доводы?
— Нет, я просто уверена. И потом, он заходил к тебе в магазин, чтобы рассказать о сумасшествии миссис Мерсер после того, как я встретилась с ней в поезде.
Генри испытал чувство невероятного облегчения. Господи! А ведь он почти уж было поверил в злодеев Хилари! Нет, к счастью, все это случилось лишь в ее воображении. И уж в одном он был уверен точно.
— Слушай, Хилари… Бросай ты эти свои замашки, пока они не довели тебя до беды. Ты ошибаешься. Это никак не мог быть Берти Эвертон. В это время он находился в Лондоне.
— О! И ты его видел?
— Нет, его видела Марион.
— Что?
— Он был у нее. Ты же просила меня позвонить ей и передать, что с тобой все в порядке? Ну вот, и когда я позвонил, он только что ушел. Марион была просто в бешенстве. Он позвонил ей в салон. Похоже, ей едва удалось убедить его, чтобы он не заявился прямо туда. А когда она вернулась домой, он ждал ее там. Так что сама понимаешь. Ты можешь не любить Берти Эвертона, но убить тебя он не пытался. У него железное алиби.
Хилари вскинула подбородок.
— Думаю, у него их чересчур много.
Глава 24
Когда они добрались до дома, Марион все еще была в холодной ярости. Если бы она дала своему гневу выход, было бы лучше, потому что, когда любимый человек смотрит на вас так, будто видит впервые в жизни и лучше бы не видел вовсе, это кому хочешь испортит удовольствие от возвращения домой.
Хилари молча уселась на ковер у камина. Прямо перед ней стояло кресло, и она скрестила на его сиденье руки и уперлась в них подбородком. Генри все еще стоял в дверях, прекрасно сознавая, что раз ему не предложили войти, то едва ли и ждут, чтобы он остался.
Марион подошла к окну. Когда она повернулась, Генри вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Марион чуть подняла бровь.
— Мне кажется, Хилари нужно выспаться.
Поскольку Хилари промолчала, ответил Генри:
— Думаю, сначала тебе лучше выслушать, что она скажет. Это касается и тебя. И далеко не в последнюю очередь.
— Только не сегодня. Один посетитель у меня уже был, и на этом мое терпение кончилось.
— Могу себе представить.
— Тогда, пожалуйста, Генри, оставь нас.
— Чуть позже.
Не поднимая головы, Хилари глухо проговорила:
— Пожалуйста, Марион.
Марион Грей как будто ее не слышала.
— Я настаиваю, — сказала она.
Генри прислонился к дверному косяку. Он до сих пор держал шляпу в руках.
— Всего минуту, Марион. И думаю, тебе лучше все же ее выслушать, потому что… В общем, думаю,
