мальчишка. Как он мог приехать сюда после того, что сделал с Кармоной? Джеймсу наверняка это не понравится. Своим появлением он всех поставил в неловкое положение». Чем больше Эстер думала об этом, тем тревожнее становилось у нее на душе: «Что-то здесь не так. Я бы его не оставила».
— Дорогая, я знаю, о чем ты думаешь, — засмеялся Элан. — «Своим появлением он всех нас поставил в неловкое положение». Но ты же знаешь мой взбалмошный характер. Если я чего-то захочу — подавай мне это на блюдечке здесь и сейчас.
Эстер продолжала нервно обмахиваться.
— Ты не должен был приезжать сюда.
Элан небрежно махнул рукой:
— Брось, дорогая, мы живем не в Викторианскую эпоху. Чувствовать себя виноватым только потому, что у нас с Кармоной хватило благоразумия не связывать себя браком, смешно.
— Ты не должен был приезжать, — повторила Эстер. — Зачем ты вернулся?
Элан улыбнулся:
— Повторяю. Я приехал, чтобы привести в порядок бумаги моего отца, которыми интересуется Мергатройд. Не стану утверждать, что мною движет исключительно уважение к его памяти. Конечно это не так — такое я не могу себе позволить, тем более бесплатно. Но раз уж возник такой интерес к отцу, я имею право рассчитывать на свою долю в этом деле.
Эстер с недоверием смотрела на Элана.
— Но, Элан, мистер Мергатройд не захочет покупать эти письма.
— Думаю, не захочет. Биографы этого не делают. И все же деньги за них получить можно.
— Каким образом? Не понимаю.
— Придет время, поймешь. Видишь ли, мне нужны деньги. К сожалению, без них не проживешь. Мне тут подвернулось одно выгодное дело. Если оно выгорит, я буду обеспечен по гроб жизни и никому больше не доставлю хлопот. Но для этого надо малость рискнуть.
Эстер внимательно смотрела на него.
— Но какое отношение имеют к этому письма твоего отца?
— Может быть, никакого… Все зависит от обстоятельств, а если точнее, все зависит от тебя.
— Ты уверен?
Элан улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой:
— Да, дорогая, от тебя. От того, насколько ты захочешь меня понять.
— Я слушаю тебя.
— Все предельно просто. После смерти отца я получил несколько сот фунтов — не густо, правда же?
— Ты получил все, что осталось, Элан.
— Дорогая, я все прекрасно помню — себе ты ничего не оставила. Хочешь напомнить, что отдала мне свои деньги?
— Ты получил еще деньги матери. Неужели все уже истратил?
— До последнего гроша, дорогая. Тебя это удивляет?
Эстер знала, что иначе и быть не могло. По мнению Элана, деньги для того и существовали, чтобы их тратить. И сколько бы она ни дала ему сегодня, завтра от них ничего не останется. Элан знал, как покоришь ее сердце, которое, по выражению Пена, было как размягченное масло. Но в роду Эстер было немало расчетливых деловых людей, знавших счет деньгам, и поэтому до конца покорить ее Элану не удавалось.
— Я давно уже потеряла надежду, что ты когда-нибудь образумишься, — сказала Эстер.
Элан кивнул:
— Я был дураком, дорогая, нет нужды это доказывать.
Но на этот раз эго верное дело. Вот послушай, я тебе все объясню. Речь идет о разведении лошадей. Я работал с одним парнем по имени Кардосо. Мы очень с ним подружились. У него есть небольшое ранчо, и дела идут весьма успешно. Но сейчас появилась возможность приобрести более крупное хозяйство. Там все налажено, есть племенное поголовье лошадей, отличное водоснабжение — одним словом, то, что надо. Кардосо готов вложить в это дело две трети капитала и согласен взять меня в партнеры, если я найду остальные деньги. Такой случай может никогда больше не подвернуться.
— И сколько же ты должен найти?
— О, три-четыре тысячи. Кардосо надеется уговорить хозяина сбавить цену, но, даже если придется выложить всю сумму, это очень дешево.
Эстер Филд перестала обмахиваться. Ей уже было не жарко. Она старалась никогда не отказывать Элану, но сейчас, несомненно, она должна была это сделать. Одно дело — поделиться с ним доходами, и другое — тронуть капитал.
Он достался ей от ее семьи и должен перейти к Кармоне и ее детям.
— Радость моя, — ласково сказала она, — уж и не знаю, чем я могу тебе помочь.
— Не знаешь? Зато знаю я. Я не могу упустить такую возможность. — Его слова зазвучали мягко. — Долг я обязательно верну. Года через два начну выплачивать тебе по пятьсот фунтов в год — если хочешь, с процентами: я понимаю, что это деловая сделка. Ты не пожалеешь, обещаю, скоро ты будешь гордиться мной.
Эстер отвернулась, она чувствовала неловкость. Неужели он считает ее такой дурой? Любой, кто хоть немного знал Элана, понимал, что полагаться на его слова нельзя. Никто не поверил бы, что он вернет долг. Конечно, ей хотелось помочь Элану, но деньги, которые он просит, неприкосновенны. Она обязана сохранить их для Кармоны и ее детей.
Элан понял, что потерпел неудачу. Эстер была одна из тех дородных добрых женщин, которые были сговорчивы до определенного момента, но потом становились непоколебимы. Пусть будет так. Элан вынул пачку сигарет, закурил и сунул ее обратно в карман.
— Видишь, у меня даже нет портсигара. Я заложил его, чтобы купить билет на поезд — Я могу дать тебе денег — продержаться, пока не найдешь себе дело.
— Дорогая Эстер, я уже нашел его. И намерен им заняться. Но для этого мне нужны деньги. Если ты не хочешь выручить меня, мне придется искать их в другом месте. Биография отца может стать бестселлером, если я предоставлю Мергатройду те материалы, что у меня есть. Ты же знаешь, биографии читать скучно. — Элан выпустил облачко дыма. — Скучно, потому что самое интересное в книгу не попадает. А если читатель получит правдивую историю о том, что оказало влияние на творчество выдающегося человека, и почему он поступал так или иначе — особенно иначе, — то книга вызовет огромный интерес, тебе не кажется?
Эстер как завороженная смотрела на Элана.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Не волнуйся, я объясню. Очень доступно, если есть такая необходимость. Короче говоря, отец сохранил письма, которые, будь он поосторожнее, ему следовало бы уничтожить. В прессе это принято называть «компрометирующей перепиской». Благодаря ей, любая книга может стать бестселлером. Не понимаю, почему все лавры должны достаться Мергатройду. Я намерен предложить ему пятьдесят процентов, и то это очень щедро. Если он согласится на мои условия, я разрешу ему воспользоваться этими письмами и взять из них все, что он пожелает.
Если не согласится, я опубликую их сам и получу солидный куш.
Эстер молчала. В темной комнате висел сигаретный дым, и сквозь этот дым она видела ухоженного и уверенного в себе Элана, стоящего рядом с камином с отделкой из дорогого черного дерева.
Взглянув на Элана, Эстер отвернулась:
— Ты не посмеешь.
— Посмею. Разве не ты отдала мне право распоряжаться бумагами отца?
— Я могу отменить свое решение.
Элан понял, что ему не удалось провести ее. Она знает свои права, а на это он не рассчитывал. Он повел рукой и рассмеялся:
— Дорогая, выяснение между нами законных прав на эти бумаги принесет этому делу еще больше успеха. Надеюсь, ты понимаешь, что у меня могут остаться их копии.
