назойливых мух… Против этого восстало все ее существо. Она стояла всего в двух ярдах от письменного стола — широкого и массивного. Если она успеет обежать вокруг него, а потом метнуться к окну и двери, выходящей в сад…
Но открыть дверь ей ни за что не успеть. Значит, остается только тянуть время, выиграть побольше времени… может быть, кто-нибудь придет…
— По-моему, это неразумно, — сказала она.
Этим тоном ей всегда удавалось прекращать споры. Он подействовал и сейчас. Марк вспыхнул.
— Что вы имеете в виду?
— Посудите сами. Вы думаете, полиция решит, что Грант убил меня потому, что я нашла сережку. Но неужели он оставит на месте преступления такую улику? Ведь он не глуп.
Марк явно задумался. Он терпеть не мог менять планы.
— Он может не заметить сережку, зажатую в вашей руке.
— Тогда зачем ему убивать меня?
Это была нелепая пародия на их прежние споры. Марк всегда был тугодумом и раздражался, когда Сисели в выводах опережала его. Вот и сейчас он не скрыл досады.
— Вы думаете, что умнее всех? Ошибаетесь: он убьет вас по той же причине, что и Мэри Стоукс, — потому что вы слишком много знаете. Сережку вы ему не показывали, держали ее в кулаке. Но вы рассказали ему все, что знаете, и он убил вас — чтобы заткнуть вам рот. Вот и все.
Его лицо исказилось, он метнулся к Сисели. Она успела обежать вокруг стола, не замечая, что кричит во весь голос. За первым воплем последовал второй, еще громче.
Марк Харлоу потянулся через стол, но Сисели увернулась и опять закричала. Ей не хватало дыхания. Она уворачивалась, отступала, отклонялась, а Марк превратился в дикого зверя, обезумевшего и неистового, движимого одной целью — уничтожить ее. Он схватил ее за рукав, она вырвалась. Внезапно сквозь топот ног, тяжелое дыхание и быстрый стук сердца она различила еще какой-то звук. Он приближался. Наверное, это была машина.
Набрав побольше воздуху, она снова закричала. Он вскинул над головой тяжелый стул. Под руку Сисели попалась массивная стеклянная чернильница, и она метнула ее прямо в лицо Марку, а потом бросилась бежать из кабинета — прямо в объятия Гранта Хатауэя.
Глава 37
В то время как Сисели маялась в ожидании, Грант Хатауэй вошел в кабинет начальника лентонской полиции, гадая, сумеет ли выйти отсюда свободным.
Фрэнк Эбботт закрыл за ним дверь. Оба сели. Лэм выглядел мрачным и недовольным. И неудивительно: в кабинете было слишком душно — огонь в камине пылал вовсю. Значит, сейчас его, Гранта, поджарят на адском огне.
— Добрый день, мистер Хатауэй. Будьте любезны ответить на несколько вопросов.
— С удовольствием.
— Луиза Роджерз не сказала вам, откуда у нее ваши имя и адрес?
— Сказала. Она упомянула, что я обронил конверт. Кто-то поднял его и по просьбе Луизы отдал ей.
— Так она и нашла вас?
— Да, так она сказала.
— Она не спрашивала, кто был с вами в машине?
— Спрашивала.
— И вы ответили?
— Да.
— И тогда она уехала?
— Именно так.
— Как вы думаете, она решила продолжить поиски?
— Этого она не говорила.
— Вы назвали ей имя Марка Харлоу и название его поместья. Вы объяснили, как проехать туда?
— Она спросила, где живет мистер Харлоу, и я ответил.
— Она не говорила, что сейчас же поедет к нему?
— Нет.
— Но она собиралась туда?
— Об этом я не думал. Меня это не интересовало.
— Вы не звонили мистеру Харлоу и не предупреждали его о гостье?
Грант был явно удивлен.
— Конечно нет!
— А могли бы так поступить?
— Вряд ли.
— Вы с мистером Харлоу были друзьями?
— Мы с ним никогда не ссорились.
— Звучит не слишком обнадеживающе.
— Повторяю: я с ним не ссорился. Но он мне не дру.
— Однако он подвез вас четвертого января.
Грант улыбнулся.
— А вы когда-нибудь пытались добраться до Лентона из Ледлингтона? Я торопился домой.
Лэм хмыкнул.
— Значит, вы не звонили мистеру Харлоу и не предупреждали о неприятностях?
— Нет.
— Кому вы рассказывали о приезде Луизы Роджерз?
— Никому.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— А вашей жене?
— С какой стати?
— Отвечайте на вопрос.
— Жене я ничего не говорил.
— И никому другому?
— Никому.
— Почему?
Грант снова улыбнулся.
— По трем серьезным причинам: во-первых, у меня и без того полно дела. Во-вторых, этот визит меня не заинтересовал. И в-третьих, у меня хватало неприятностей.
Последовало молчание. Лэм не сводил с Гранта глаз. В комнате стало еще жарче. На лбах всех присутствующих проступил пот. Грант понимал, что этот пот могут счесть признаком волнения и приписать его виновности.
Молчание затянулось. Лэм нахмурился.
— Харлоу знает, что вы встречались с ней.
— Но не с моих слов.
Лэм откинулся на спинку стула.
— Значит, пора узнать, откуда ему все известно. Вы утверждаете, что ничего не говорили ни ему, ни кому-либо другому. В таком случае поедем и спросим его, откуда он все знает. Вы будете сопровождать
