сюда.
Внезапно Билл увидел выходящую из дома женщину средних лет, с собранными в пучок волосами, к которым была прикреплена ярко-голубой булавкой плоская черная шляпа.
Красные руки без перчаток свидетельствовали о том, что это приходящая уборщица, которая мыла лестницу. Кажется, Гэрратт говорил, что уборщица из Олеандр-Меншинс была в отъезде и они не могли с ней связаться… Возможно, она все еще отсутствует, а эта женщина ее заменяет…
Билл сам не знал, почему ему вдруг захотелось срочно это выяснить. Если бы он над этим задумался, то, возможно, отказался бы от своего намерения, так как вид у женщины был не слишком приветливый. Не тратя времени на размышления, Билл вежливо приподнял шляпу:
— Прошу прощения, но не мог бы я с вами поговорить?
Женщина остановилась. В одной руке она держала хозяйственную сумку, а в другой зонтик. Она посмотрела на Билла так, как корова смотрит на незнакомца, помешавшего ей щипать траву, и отозвалась гулким хриплым голосом:
— Прошу прощения?
Это походило на запоздалое эхо, и хуже всего было то, что Билл сам собирался повторить эти слова.
— Простите, я не знаю вашей фамилии, — сказал он, — но думаю, вы работаете по найму в Олеандр-Меншинс, не так ли?
Коровий взгляд слегка смягчился.
— Верно.
Начать разговор с добропорядочной немолодой уже женщиной, которая явно не понимала, что от нее хотят, было непросто. Билл благодарил небеса, что возраст и внешность собеседницы не позволяют ей заподозрить его в посягательстве на ее добродетель.
— Не могли бы вы сообщить мне ваше имя? — рискнул спросить он.
Взгляд снова стал суровым.
— Миссис Томпсон — мне нечего стыдиться своего имени. А могу я узнать, что вам от меня нужно?
— Мне необходимо поговорить с вами, миссис Томпсон. Я понимаю, что вы занятая женщина, и не стал бы отнимать у вас время по пустякам.
И без того красное лицо женщины угрожающе побагровело.
— Если вы из полиции, то можете идти туда, откуда пришли! Как не стыдно цепляться к почтенной работящей женщине, которая вырастила полдюжины детей и никогда ни в чем не была замешана…
— Уверяю вас, я не имею никакого отношения к полиции.
Миссис Томпсон громко фыркнула.
— Мне мальчишка-лифтер рассказал, что они здесь околачивались. Я только сегодня вернулась из отпуска, а он мне с самого утра и выложил: «Сюда приходил фараон».
«С чего это?» — спросила я, а этот шалопай только ухмыльнулся. Попробовал бы кто-нибудь из моих детей так себя вести — я бы ему всыпала под первое число!
Билл изобразил на лице улыбку, которая безотказно действовала на его двоюродную бабушку Аннабел.
— Клянусь, что я не фараон. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов о моем друге. Он уехал, не оставив адреса. Если бы вы согласились принять пять фунтов в благодарность за потраченное время…
Взгляд женщины стал задумчивым. Похоже, она способна была соображать, хотя и медленно.
— Пять фунтов… — повторила миссис Томпсон, нахмурив брови и поджав губы. — Здесь не место для разговоров, — заявила она и двинулась вперед по тротуару.
Билл зашагал рядом.
— На ходу тоже не поговоришь толком, — сказала миссис Томпсон.
— А за чашкой чая? — спросил Билл.
Женщина покосилась на него.
— Неужто вы меня приглашаете? — Она снова презрительно фыркнула.
— Почему бы и нет?
— Потому что место, где я бы выпила чаю, едва ли вам подойдет, а место, которое выберете вы, вряд ли подойдет мне.
Почти пять минут он убеждал миссис Томпсон в том, что при желании можно найти место, подходящее для них обоих. В итоге она остановила свой выбор на чайной в булочной Симпсона, которая в три часа дня обычно пустует.
Вскоре они уже сидели в комнате позади магазина за столиком, покрытым зеленой клеенкой. Билл насчитал еще пять таких же столиков, но никого кроме них не было.
Миссис Томпсон налила две чашки чая, спросила Билла, добавить ли ему молока или сахара, и, заметив, что лично она предпочитает крепкий и сладкий чай, бросила в мутное пойло четыре куска сахара. Билл завидовал ее апломбу, испытывая тягостное чувство: противно строить из себя дурака и платить за это пять фунтов, не считая стоимости этого дрянного пойла.
— Ну и о чем вы хотите меня спросить? — осведомилась миссис Томпсон, с явным удовольствием потягивая чай. — Вы что-то говорили про вашего друга…
Билл оперся локтем на стол.
— Моего друга звали мистер Робин O'Xapa, — сказал он. — Вам знакомо это имя?
Миссис Томпсон оторвалась от чашки, покачала головой и сделала еще один глоток, потом поставила чашку на стол и спросила:
— Фамилия ирландская, верно?
Билл кивнул.
— Я хочу, чтобы вы припомнили четвертое октября прошлого года.
— Это еще зачем?
— Думаю, мистер O'Xapa был той ночью в Олеандр-Меншинс.
— В котором часу?.
.' — По-видимому, в первом часу ночи.
Миссис Томпсон громко фыркнула в третий раз.
— А где, по-вашему, в это время была я, мистер? Когда день-деньской работаешь не покладая рук, шляться по ночам не очень хочется, слава богу. В полночь я спала в своей кровати, будь то октябрь или январь, что прошлого года, что этого. Хотя… — Оборвав фразу, она осушила чашку, взяла чайник и наполнила ее снова.
— Хотя что? — подбодрил ее Билл.
— Да ничего, — отмахнулась миссис Томпсон. Она добавила в чашку четыре капли молока и бросила четыре куска сахара.
— Вы собирались что-то сказать.
— Ну а теперь не собираюсь. — Миссис Томпсон подняла чашку и сделала глоток. — Господи, настоящий кипяток! — Порывшись в сумке, она достала носовой платок и вытерла лицо. — Ну надо же, на второй чашке меня всегда бросает в жар.
Билл мог бы ответить, что это видно и без слов, но предпочел не отклоняться от темы.
— Миссис Томпсон, что вы хотели сказать?
— Да вам-то что за дело?! — с раздражением отозвалась она. — Просто первые десять дней прошлого октября я не работала. Попала в больницу после того, как со мной приключилась одна беда, а чтобы не потерять место, туда ходила моя Беатрис.
— Это ваша дочь?
Женщина кивнула.
— Моя вторая. Старшая уже замужем, только муж у нее никуда не годится, и небось знает, что мне про то известно, — матери, они всегда все знают.
Казалось, разговор зашел в тупик.
— Вы не могли бы спросить вашу дочь, помнит ли она что-нибудь о мистере O'Xapa?
