— Мы были дома.
— Вы не выходили из дома? Вы уверены? Миссис Мейхью утверждает, что слышала, как мистер Лесситер обращался к вам по имени, она подходила к дверям кабинета около девяти.
Ее щеки раскраснелись от злости, серые глаза засверкали. Если бы суперинтендант изучал классику, он бы вспомнил знаменитую строчку из Вергилия про богиню. Но и без этой строчки он понял, что мисс Крей дама темпераментная, к тому же очень красивая. И решил, что он ее растряс-таки. Но она посмотрела на него в упор и сказала:
— Миссис Мейхью совершенно права. Я была у мистера Лесситера от половины девятого до четверти десятого.
— Вы вернулись домой в четверть десятого?
— Мисс Белл может подтвердить. Она выговорила мне, что я пропустила вечерние новости.
— Мисс Белл? А как насчет мистера Робертсона?
— Он отсутствовал.
— То есть его не было дома?
— Да, он ходил гулять.
Суперинтендант поднял рыжие брови.
— Гулять? В такой час?
Мисс Крей отозвалась:
— Почему бы нет?
Он оставил эту тему.
— Мисс Крей, я должен расспросить вас о визите в Меллинг-хаус. Ведь вы старый друг мистера Лесбитера?
— Мы не виделись больше двадцати лет.
— Вы были помолвлены?
— Более двадцати лет назад.
— Вы с ним порвали, поссорились?
— Я бы так не назвала это.
— Кто разорвал помолвку?
— Я.
— Почему?
— Думаю, это вас не касается.
Ее серые глаза были злые, презрительные, но прекрасные. Суперинтендант в жизни своей не видел таких прекрасных глаз. Он подумал, что женщина, умеющая смотреть так презрительно и зло, вполне способна убить, если захочет.
— Мисс Крей, вы знаете, что мистер Лесситер сделал завещание в вашу пользу?
— Он мне его показал. Я сказала, что это нелепость.
— Он сжег ваши письма, не так ли?
— Если миссис Мейхью подслушивала под дверью, она вам все рассказала.
— Он сжег ваши письма, потом показал завещание двадцатичетырехлетней давности и тоже бросил его в огонь.
Она сказала:
— Это не он — это я его бросила.
— Ах, вы?
— Все это было нелепо — завещание при помолвке мальчика с девочкой. Я бросила бумагу в камин, но он выхватил ее. Если миссис Мейхью подслушивала, она должна будет подтвердить. Я хотела бы, чтобы вы поняли: мистер Лесситер… — она помедлила, — развлекался.
— Вы имеете в виду, что он говорил несерьезно?
— Конечно несерьезно. Он меня дразнил. Он видел, что меня это сердит, и забавлялся.
— Вы рассердились?
— Мне все это было крайне неприятно.
Он наклонился к ней, упершись локтями в стол.
— Мистер Лесситер забавлялся, когда говорил о возможности быть убитым мистером Карром Робертсоном?
Она почувствовала, что лицо ее вспыхнула.
— Конечно!
— Вы хотите сказать, что он шутил. Но для такой шутки должен быть какой-то предлог. Почему он шугал так?
— Этого я не могу вам сказать.
— Миссис Мейхью утверждает, что слышала, как он сказал, что совершенно не хочет быть убитым, а позже, после того как показал вам завещание, добавил: «Если твой Карр меня сегодня убьет, тебе достанется изрядное состояние». Он говорил это, мисс Крей?
— Что-то в этом роде. Я уже объясняла, что он забавлялся. Такие вещи никогда не говорятся всерьез.
— В каждой шутке есть доля истины. Убийство — дело серьезное, мисс Крей. Мистер Лесситер был вчера убит. Насколько мы знаем, вы последняя, кто видел его живым. Зачем вы к нему пошли?
— А разве нельзя?
— Я спросил вас, почему вы это сделали.
— Почему вообще что-то делается. Захотела и пошла.
— По внезапному импульсу?
— Можете и так это назвать.
— Вы были в плаще?
— Конечно.
— В каком?
— Взяла первый попавшийся с вешалки.
— Это был плащ вашего племянника?
— Может быть… Я взяла не глядя.
— Вы одели его, когда уходили?
— Естественно.
Рета опять покраснела и посмотрела на суперинтенданта.
— К чему все эти вопросы про плащ? Я его надевала, а теперь он висит на вешалке.
— Тогда я хотел бы на него взглянуть.
Она сохраняла храбрый вид, но внутри у нее все сжалось от страха. Она настроилась говорить правду, насколько это возможно, и пока ей это удавалось. На вешалке висит не один плащ, она могла бы сказать, что надевала другой… Нет, она не могла этого сделать. Если с детства приучен говорить правду, очень трудно начать лгать, тем более лгать убедительно. Рета Крей была прямым и правдивым человек. Она не могла так сказать и через миг порадовалась этому, потому что инспектор Дрейк прошелся вдоль вешалки и каждый плащ выворачивал, чтобы посмотреть изнанку. Когда он дошел до подкладки в желтую полоску, он остановился, снял плащ и вернулся в столовую.
Она с тяжелым сердцем последовала за ним. Если он узнал плащ Карра, значит, кто-то в Меллинг- хаусе его видел и описал ему. Миссис Мейхью подслушивала под дверью. Если она ее приоткрыла, то могла видеть плащ. В этом не было ничего страшного, инспектор уже знал, что Рета разговаривала с Джеймсом Лесситером. Но если миссис Мейхью приходила позже и видела плащ таким, каким его принес домой Карр, — рукав пропитан кровью, правая пола забрызгана, измазана…
Утро было пасмурное. Дрейк поднес пальто к окну, разглядел его, пощупал и воскликнул:
— Он влажный! Вы его застирывали! — Он протянул ей плащ. — Вся правая сторона вымыта, она влажная. Зачем вы его мыли, мисс Крей?
Она уже не злилась, она была бледна и сосредоточена.
— Не для того ли, чтобы смыть следы крови? Миссис Мейхью видела, что обшлаг этого плаща был испачкан кровью.
