К чему он задает эти дурацкие вопросы?
— Было четверть десятого, только что закончились новости.
— А мистер Робертсон?
— Не знаю, я пошла спать.
— Вы не слышали, когда он вернулся?
— Нет. Больше я ничего не слышала.
— Еще минутку, мисс Белл. Мистер Робертсон ушел после того, как узнал человека на фотографии, да?
— Я сказала вам, что он ушел.
— Во сколько?
— В полдевятого. Я посмотрела, потому что ждала передачу по радио.
— Мистер Робертсон узнал человека на фотографии и сразу же ушел из дома. Он был зол, так? Он хлопнул дверью?
Он опять устраивает ей ловушку? Фэнси вскипела.
— У него и узнайте! — сказала она и выбежала из комнаты. Дверь столовой с треском захлопнулась.
Констебль Уитком настолько забылся, что присвистнул.
Глава 20
Карр пришел в Лентон тем же размашистым шагом, каким шел сюда вчера. Он застал в лавке Джонатана, праздно болтавшего с леди Фитчетт. Его всегда поражал контраст между ее квадратной фигурой и резкими манерами и представительностью и изысканной вежливостью Джонатана. Он проскользнул за чипендейловским книжным шкафом к двери, ведущей на хозяйскую половину.
Но чтобы скрыться от любопытных глаз леди Фитчетт, шкафа было явно недостаточно. Она оторвалась от испаномавританских тарелок, качество которых они обсуждали, и требовательно спросила:
— Кто это?
Джонатан Мур отвел затуманенный взгляд.
— Я не заметил.
— Ну как же? Он вошел в вашу личную дверь, как к себе домой.
— Наверное, кто-то из служащих…
— Кто-то из служащих! Похоже, это Карр Робертсон.
— Очень может быть.
Леди Фитчетт фыркнула. Больше всего ее задевало, когда от нее что-то скрывали.
— Джонатан, не кривите душой! Карр вернулся?
— Полагаю, да.
— Давно пора, если хотите знать! Он поладил с Элизабет? — Она улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой.
— Лучше спросите у него.
Леди Фитчетт опять фыркнула.
— Вы просите слишком много за эти тарелки.
— Подумайте о моих налогах.
— Подумайте о моих!
Карр остановился возле двери и свистнул. Сердце Элизабет дрогнуло. Он всегда так делал — входил, останавливался у двери и свистел, и если она была наверху, то спускалась, а если внизу, ей оставалось только крикнуть: «Входи!»
Она отозвалась, и в следующее мгновенье он вошел, и она оказалась в его объятиях. Но в том, как он обнимал ее, было что-то странное. Она испугалась. Он не целовал ее, а просто прижимал к себе так, как будто был не в силах отпустить.
— Карр, в чем дело?
Ей пришлось повторить вопрос. Даже тогда она не сразу получила ответ. Он отпустил ее, отошел на шаг, и руки его повисли.
— Тебе придется опять меня выгнать.
— Карр!
— Вчера вечером кто-то убил Джеймса Лесситера, и скорее всего они подумают, что это я.
Элизабет пристально посмотрела ему в глаза.
— А это не ты?
Он хрипло засмеялся.
— Ну вот и ты готова поверить!
Карие глаза Элизабет, прозрачные, как вода, заблестели.
— Я поверю тому, что скажешь ты.
— Нет, я этого не делал. Мог бы до того, как мы увиделись, но не после. В любом случае, я не подошел бы к нему со спины и не проломил бы голову кочергой.
— Карр!
— Кто-то так сделал. Я его видел…
— Неужели ты к нему приходил?!
— Да. Нет смысла говорить, что я дурак, я и сам знаю. Я же понятия не имел, что его убили. Я хотел прийти к нему, чтобы захлопнуть дверь в прошлое — начать новую повесть: глава первая — свадебные колокола, а потом счастье без конца и края. Мне это казалось хорошей идеей. Видишь ли, если он будет постоянно бывать в Меллинг-хаусе, а я в Белом коттедже, мы рано или поздно встретимся. Я решил, что лучше если такая встреча произойдет без посторонних глаз. Наедине мы бы разобрались по-мужски, возможно, не без помощи кулаков, но никто в Меллинге не стал бы таращиться. — Мне казалось, что это удачная мысль.
Элизабет неотрывно смотрела на него, слегка запрокинув голову, отчего светлые волосы упали на спину, обнажив нежную шею.
— Что случилось? Расскажи.
Он рассказал, как увидел свет в окне Катерины, приблизился к дому, обогнул угол, поднялся на две ступеньки, вошел через дверь, которая была не заперта, а только прикрыта шторами. Он ничего не пропустил: ни мертвеца, лежащего на столе, ни кочерги, ни плаща с измазанным рукавом и забрызганной полой. Элизабет выслушала его рассказ, не перебивая, и только когда он закончил спокойно сказала:
— Напрасно ты протер кочергу.
— Пришлось… на случай, если…
Она покачала головой.
— Напрасно. Ты сказал, что ни за что бы не ударил его сзади кочергой по голове. Неужели ты подумал, что Рета могла так поступить?
Карр покраснел.
— В тот момент я вообще ничего не думал. Там был этот проклятый плащ, и следующее, что я помню, — что протираю кочергу. Я думаю, убийца все предусмотрел. Он наверняка надевал этот плащ, чтобы проделать свою работу, или же измазал его потом нарочно. Неужели ты полагаешь, что он забыл бы про кочергу?
— Нет… — Она немного поразмышляла. — Карр, если ты унес плащ и не оставил отпечатков пальцев, я не вижу, почему тебя должны заподозрить.
Он хмуро сказал:
— Есть еще наша маленькая Фэнси, а это финиш. Мы вместе смотрели газеты, когда я увидел фото Джеймса Лесситера. Не помню, что я сказал, но она-то вспомнит. Что-то вроде «Вот он, негодяй!». А потом
