денег.
— Неужели?
— Абсолютно. В сущности, она уже сегодня просила меня дать ей денег.
— Неужели?
— Говорю вам, просила, и я буду рад услышать вашу точку зрения на предмет ее содержания.
Эгберт зевнул.
— У меня не бывает точек зрения. Искусство — вот что меня интересует. Моя небольшая коллекция… фарфор…. миниатюры… графика… Искусство.
— Мистер Стандинг, я должен спросить вас со всей серьезностью: готовы ли вы гарантировать небольшое содержание вашей кузине?
— С какой стати?
Мистер Хейл объяснил:
— Если вы станете наследником состояния последнего мистера Стандинга, вы будете очень богатым человеком.
Эгберт опять покачал головой.
— Не слишком, после того как каждый урвет себе кусок, — заметил он.
Мистер Хейл понял, что это относится к налогу на наследство.
— Все равно вам достанется очень много, — сухо сказал он. — Содержание вашей кузине…
В третий раз Эгберт покачал головой.
— Никаких подачек. Если бы было завещание, или если бы оказалось, что дядя был-таки женат на ее матери, разве она стала бы выделять мне содержание? Ни за что!
— Вряд ли можно проводить подобную аналогию.
— Никаких подачек, — еще раз повторил Эгберт, — в том числе в виде содержания. Кое-кто, — он пробежался рукой по волосам, — кое-кто посоветовал, чтобы мы поженились. Что вы об этом думаете?
— Вопрос скорее в том, что об этом думает сама мисс Стандинг.
— И что? Ее это вполне устроит, не так ли? Я подумал, что с моей стороны это будет отличное предложение, оно устраивает нас обоих, разве вы не видите? Если объявится завещание или свидетельство о браке, мне это до лампочки А если не объявится — ей. Я думаю, что это отличное предложение.
— Безусловно, оно дает обеспечение мисс Стандинг, — подтвердил мистер Хейл.
— Или мне, — сказал Эгберт.
Глава 7
В тот вечер мистер Арчи Миллар возместил Чарлзу пропущенный обед. Они заняли столик в углу огромной обеденной комнаты отеля «Люкс». Арчи был в ударе, полон дружелюбия и искренней симпатии к Чарлзу.
— Я — как Виртуозный Племянник из серии «Брошюры для милых крошек». Уже в семнадцатый раз за этот год меня призвали к смертному ложу тети Элизабет. И она каждый раз оживает, потому что каждый раз прихожу я! Она не собирается умирать в течение ближайших ста лет, но старушка без конца развлекается: посылает за мной, вечно меняет завещание и дает мне ценные советы. Вечно говорит о моих промахах и недостатках, на что я отвечаю: «Ты права» — и она оживает! Врач сказал, что для нее это великолепный тоник. Ради бога, но я не хотел бы, чтобы она посылала за мной, когда я обедаю с приятелем.
Чарлз обдумывал, сколь много можно рассказать Арчи. Пропади пропадом эта Маргарет! Только путается под ногами. Он нахмурился и внезапным вопросом прервал поток разглагольствований Арчи:
— Расскажи про Пельхамов. Они живут все там же, на Джордж-стрит, шестнадцать?
Арчи опустил вилку для рыбы.
— Так ты ничего не слышал?
— Ни слова с тех пор как уехал.
— Миссис Пельхам умерла шесть месяцев назад, — сообщил Арчи.
Чарлз был потрясен. Маргарет обожала свою мать. Временами ему казалось, что она обожает ее сверх меры. Красивая, эмоциональная, с неуловимым, не поддающимся описанию шармом, она никогда не испытывала недостатка в поклонниках. Чарлз и сам преклонялся перед ней. За что же упрекать Маргарет? Он был потрясен и не скрывал этого.
— Бедняга Фредди совсем раздавлен. Фредди Пельхам, конечно, зануда, но сейчас все его жалеют. Еще бы, такой удар: всем растрезвонил, что везет ее за границу, и вдруг такой конфуз… Домой вернулся один, бедняга.
— Она умерла за границей?
Арчи кивнул.
— Фредди решил отправиться с ней в длительное путешествие. Никто не знал, что она была больна. Бедняге Фредди не позавидуешь — вернуться одному! Чудовищно.
Чарлз, мысленно проклиная себя за нежелание произносить имя Маргарет, все-таки сказал:
— А разве Маргарет с ними не было?
— Нет. Для нее это был ужасный шок.
Чарлз еще раз пересилил себя.
— Я полагаю, она замужем?
— Маргарет? Кто сказал тебе эту чушь?
— Никто. Я просто подумал, что она давно вышла замуж.
— Так вот, она не вышла замуж — по крайней мере так было до того дня, когда я с ней встречался, а это было десять дней назад. Знаешь, она больше не живет с Фредди.
— Почему?
— Никто не знает. Девушки нынче пошли все такие независимые. Она ушла из дому и стала жить самостоятельно, когда Фредди увез мать за границу, и так продолжается до сих пор: она сама зарабатывает на жизнь, и непохоже, чтобы ей это нравилось. Мне и самому жаль. Я всегда любил Маргарет, ты же знаешь, — извиняющимся тоном сказал он.
Чарлз неестественно засмеялся.
— Я тоже. И что же она делает?
— Работает в магазине — много часов, мало денег. Я бы сказал, что все это — мерзкая показуха. Что за прихоть — работать, когда можешь не работать? Девушки этого не понимают, когда уходят из дому.
— Где она живет?
— Она говорила, но провалиться мне на этом месте, если я запомнил, — сказал Арчи. — Какая-то квартирка. Родной отец оставил ей деньги, знаешь?
— Да такая мелочь, что не о чем и говорить.
— Ах ты мерзкий плутократ!
— На эти деньги нельзя прожить.
— Она на них живет, плюс один фунт в неделю.
Чарлз не сдержал своего удивления:
— Один фунт в неделю?!
— Столько она огребает.
— Невероятно!
— Говорю тебе, ты мерзкий плутократ. Фунт в неделю — ее цена на рынке. Она сама сказала.
— Это же эксплуатация! А в чем состоит ее работа?
— Мерить шляпы для безобразных старух, которым противно на себя смотреть в зеркало. Маргарет надевает шляпку, старуха думает, что она в ней будет как роза, платит пять или десять гиней и уходит довольная, как слон. Даю тебе слово, все так и есть. Забавно, правда?
Чарлз нахмурился.
