самый опасный возраст для женщины — это когда ей кажется, что ее больше не проведешь. Тут-то и есть самая погибель.
— Что-то ты, Герти, разболталась, — заметила Адриана.
— Да случай такой представился! Когда и поболтать, как не сейчас! Кто еще меня, старуху, послушает! Хорошо-хорошо, я уже ухожу!
— Нет, погоди! Ты варила кофе здесь, наверху?
— На моей собственной газовой плите!
— А откуда ты взяла молоко?
— Из большого кувшина в холодильнике. А сахар — тот самый, который я сама привезла из Ледбери в последний раз, когда ездила туда за покупками вместе с миссис Симмонс. А что?
Адриана жестом отпустила ее, и горничная вышла, неожиданно резко хлопнув дверью.
Ниниан удивленно приподнял брови.
— Как прикажете понять?
— О, пустяки!
— Иными словами, не задавай лишних вопросов — и не получишь лживых ответов?
— Можно и так, если тебе это больше нравится. Ты по-прежнему съедаешь все сладкое, до которого можешь добраться?
— Да. Особенно если это леденцы. Я намерен так далеко зайти в своих пороках, что съем даже долю Дженет, если она от нее откажется.
— Ни за что, — ответила Дженет.
— Истинно бескорыстная женщина отдала бы мне их все.
— Значит, я не бескорыстна.
Адриана внимательно наблюдала за ними, взвешивая, что каждый из них говорил о другом и думая, долго ли они смогут вынести этот весьма ощутимый груз. Ничего, они молоды, у них все еще впереди: и беды, и сердечные муки, и мгновения, сполна возмещающие все беды и все муки.
Сама она свою долю получила сполна — ведь она была звездой. Интересно, будь у нее шанс прожить свою жизнь заново, воспользовалась бы она этим шансом? Пожалуй, да — лишь бы не знать о том, что вскоре должно произойти. Это знание вытягивает силы, заставляя замирать сердце — когда видишь неотвратимое приближение того, чья страшная тень уже легла на твою дорогу, чей исполинский силуэт вырастает за спиной и уже заглядывает через твое плечо, омрачая грядущий день. И бесполезно убеждать себя, что тень есть тень, что глупо бояться тени. Глупо придавать значение пустякам. И вообще, то ты победитель, то побежденный, такова жизнь, ее жизнь, во всяком случае, но еще никому не удавалось надолго уложить ее на лопатки. Ее жизнь на сцене была долгой, очень долгой и успешной — удачный большой спектакль. Правда, большой спектакль трудно играть, ох как трудно — под конец выдыхаешься.
И все равно жаль, когда все кончается. Но нет, это еще не конец, и не надо об этом думать! И, приподнявшись над парчовыми подушками, Адриана произнесла:
— Я закачу такой прием! Мы с Герти уже составляем список приглашенных.
Глава 11
Выйдя от Адрианы Форд, Дженет направилась в детскую. Все-таки Адриана — необыкновенная женщина, и возможно, она вовсе не так стара, как говорит ее племянница. В ней есть какое-то буйство жизни, она до сих пор способна, как говорится, держать сцену: то трагическим обликом, то веселой болтовней о новых нарядах и задуманных предстоящих приемах, то пытливыми вопросами, пробивающими себе дорогу в самые потаенные закоулки души.
Чего добивалась Адриана, расспрашивая Дженет о Ниниане и почему предпочла задавать эти вопросы человеку, которого совсем не знает? Ведь Ниниан — родственник Адрианы, и она знает его всю свою жизнь. Что может рассказать ей Дженет, чего бы сама Адриана уже не знала? Девушку удивляло и то, что сама она вообще согласилась отвечать на подобные вопросы. В эту минуту дверь за ее спиной открылась и в детскую вошел Ниниан.
— Ну? — спросил он.
— Спокойной ночи, — ответила Дженет, Ниниан рассмеялся.
— О, я не собираюсь уходить — совсем не собираюсь!
Мы еще поболтаем перед сном — как и положено в детской.
— Нет, не поболтаем!
— Поболтаем, моя дорогая. Не смею мечтать о том, чтобы запереть дверь и спрятать ключ. Ограничусь увещеваниями.
— Иди спать, Ринган!
Это шотландское имя — уменьшительное от «Ниниан», — сорвалось с языка помимо ее воли. Она часто называла его так в детстве, но и тогда взрослые хмурились, услышав его, поскольку считали слишком простонародным. Дженет всегда удивлялась, как из «Ниниана» получилось такое чудное слово, но с языка оно слетала удивительно легко.
Его взгляд потеплел:
— Ты давно не называла меня так, о моя Дженет.
— Я и не собиралась, сама не понимаю, почему так вышло.
— Ты холодная и жестокая девчонка, но временами даже ты становишься человеком. А теперь перестань рассуждать о себе, любимой, и скажи мне, что ты думаешь об Адриане.
Дженет покраснела.
— Я не говорила о себе!
— Хорошо, дорогая, нет так нет. Но я хочу поговорить об Адриане. Что ты о ней думаешь?
Дженет нахмурилась.
— Она не такая, как все.
— И слава богу! Представь себе целый дом таких, как она! Да он взорвется! Знаешь, в этом беда Мириэл, ведь она — подделка, бледная копия, платье, сшитое деревенской портнихой по парижской выкройке. Она нахваталась манер, но у нее нет и капли Адрианиного мужества и вдохновения, не говоря уж о ее таланте. Удивительная личность! Что она тебе сказала, когда выгнала меня из комнаты?
— Это вопрос.
— И я не получу на него ответа?
Дженет покачала головой.
— А она-то свои ответы получила?
Дженет снова покачала головой.
— И что это значит — что она тоже не получила ответа или что ты не хочешь мне отвечать?
— Думай, как тебе больше нравится.
Ниниан рассмеялся.
— Какая же ты все-таки зануда! А что ты станешь делать, если я тебя немного потрясу — позовешь на помощь?
— Могу.
— Тогда я скажу, кто придет на твой зов — Мириэл. Ее комната ближе всего. И как же ей это понравится! Роль, о которой она всегда мечтала! Злостный соблазнитель пойман с поличным! Ангел- хранитель не дремлет! Упрек и предупреждение глупой неопытной барышне!
— Ринган, отправляйся спать! — она хотела бы, чтобы ее голос прозвучал — нет, не сердито, а достаточно жестко, но против ее воли в нем послышалась снисходительная нотка.
Ниниан облокотился на каминную полку и смотрел на Дженет смеющимися глазами:
— Ну и как ты собираешься заставить меня уйти? Думаешь, тебе удастся меня вытолкать?
— Даже и не мечтаю.
