котором Адриана отозвалась столь нелестно. При искусственном освещении оно казалось выцветшим и ничуть не смягчало мрачный облик его владелицы. Сама мисс Силвер была в аккуратненьком синем крепдешиновом платье, которое Этель Бэркетт убедила ее купить во время прошлогоднего отпуска. Оно стоило намного больше, чем мисс Силвер привыкла платить за подобные вещи, но Этель настаивала, и была права. «Тетушка, вы ведь никогда об этом не пожалеете. Такой хороший материал и такой замечательный фасон. Оно прослужит вам многие годы, и в нем вы всегда будете хорошо себя чувствовать и отлично выглядеть». В сочетании с золотым медальоном с выгравированными монограммами ее родителей, внутри которого хранились их локоны, это платье вполне удовлетворяло понятиям мисс Силвер о подобающей одежде для пожилой леди. В течение всего обеда она поддерживала неторопливую беседу, а перейдя в гостиную, открыла свою сумку с вязаньем и достала длинные спицы, с которых свисало три- четыре дюйма шарфика для близнецов Дороти Силвер.
Мисс Силвер устроилась рядом с миссис Джеффри Форд, которая механически поднимала и опускала иглу над лежащими у нее на коленях пяльцами. Когда принесли кофе, Эдна выпила две чашки подряд, причем без молока, и снова вернулась к своей вышивке. Старое черное платье висело на ней как на вешалке, не оживляемое ни брошью, ни ниткой жемчуга. На ее ногах были давно вышедшие из моды разношенные туфли на ремешках с огромными стальными пряжками. Одна из пряжек держалась слабо и болталась из стороны в сторону. Эдна не имела привычки пользоваться косметикой, но и та вряд ли смогла бы скрасить впечатление от ее измотанного и напряженного лица. Но говорить у нее еще хватало сил, чем она и занималась. Пустяковые подробности обыденной домашней работы в загородном доме лились непрерывным потоком из ее поблекшего рта:
— Конечно, мы сами выращиваем овощи, а то бы я не знала, что и делать. Но в этом нет никакой экономии.
Наоборот, Джеффри даже подсчитал однажды — один кочан капусты обходится нам в полкроны или даже три шиллинга. Джеффри, ты не помнишь, во сколько именно?
Джеффри Форд, на коленях которого стоял кофейный поднос, оглянулся через плечо и улыбнулся:
— Дорогая, понятия не имею, о чем ты.
В голосе Эдны зазвучали резкие нотки.
— О капусте — ты однажды подсчитал, сколько она нам стоит, и, конечно, еще цветная капуста и все остальное ложе. Не то полкроны, не то три шиллинга и шесть пенсов.
Джеффри рассмеялся.
— Я не думаю, что я когда-нибудь подсчитывал все это до последней горошины! Разумеется, выращивать свои овощи — это причуда, но весьма приятная, — Джеффри опустил на поднос свою чашку. — Ладно, мне еще нужно написать несколько писем.
Эдна сделала очередной стежок на своей безукоризненно симметричной вышивке и спросила:
— Кому ты собираешься писать? — а затем, когда во взгляде мужа появилось нечто, весьма напоминающее отвращение, добавила поспешно:
— Я просто подумала, что если ты будешь писать кузену Уильяму, то передай ему привет от меня.
— А почему ты решила, что я собираюсь писать Уильяму Терви?
Ее рука дрогнула.
— Я… я просто подумала…
— Это очень дурная привычка.
Джеффри вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Мириэл рассмеялась.
— О, Джеффри и его письма! — сказала она, но продолжать не стала.
Эдна перешла к ценам на рыбу.
В гостиную вместе вошли Ниниан и Дженет и отвлекли внимание Мириэл на себя.
— Ваш кофе остыл. Где можно было так застрять?
Ей ответил Ниниан.
— Мы поднялись наверх, чтобы пожелать Стелле спокойной ночи.
— Она должна быть уже в постели! — выкрикнула Мириэл.
— Так оно и есть. Ну так и что? — ответил Ниниан весело.
Дженет слегка покраснела. В своем коричневом платье со старомодной жемчужной брошью она выглядела юной и очень хорошенькой. Она сказала:
— Звонила Стар. Она сегодня не вернется.
Мириэл рассмеялась.
— Ну, теперь, когда вы здесь, давайте чем-нибудь займемся! Я поставлю какую-нибудь музыку и мы можем потанцевать.
Ниниан посмотрел на Адриану. Она на мгновение подняла на него глаза и перевернула страницу. Ну, раз сама хозяйка этого хочет… Но если Мириэл думает, что он собирается танцевать с ней, оставив Дженет неизвестно кому, то она сильно ошибается.
Но Мириэл думала совсем о другом. Она отложила принесенную пластинку и повернулась к двери.
— Я сейчас приведу Джеффри. Что за чушь он придумал — отправиться писать письма! Кроме того, неужели кто-то в это верит? Я — точно нет! Или, может быть, ему помогает Эсме Трент?
Мириэл вышла из комнаты так быстро, что не заметила осуждающего взгляда, брошенного на нее Адрианой.
Эдна ничего не сказала и даже, кажется, не шевельнулась — только на мгновение прикрыла глаза. Ее руки лежали на пяльцах — в них даже не было иглы. Вновь открыв глаза, Эдна обнаружила, что мисс Силвер обращается к ней:
— Как удачно, что Стелла ходит в этот класс у викария.
А что, там все девочки ее возраста?
— Дженни немного старше, а Молли — младше.
— Там, кажется, есть еще мальчик, не так ли?
— Он не из семьи викария.
— Правда? Но ведь он живет где-то поблизости?
— Да, поблизости.
Адриана подняла взгляд от книги и сказала решительно:
— Он живет с матерью в сторожке того большого пустующего дома, почти напротив дома викария. Его мать — вдова, ее имя — миссис Трент. Она совсем не занимается мальчиком, а мы практически не поддерживаем с ней отношений.
Если расспросы мисс Силвер и имели целью отвлечь внимание Эдны Форд от последней фразы Мириэл, то в результате возымели обратный эффект. Эдна произнесла дрожащим голосом:
— Она дурная женщина — совершенно распущенная. Мы не должны принимать ее в доме, — ее бесцветные глаза уставились на Адриану. — Вы не должны были приглашать ее на прием. Это было совершенно не правильно. Она безнравственна.
Адриана пожала плечами.
— Дорогая Эдна, я не полиция нравов!
Чрезмерно сухой тон, которым это было сказано, заставил мисс Силвер вспомнить о том, что говорилось о самой Адриане Форд примерно сорок лет тому назад. Но Эдна была выше деликатности или такта.
— Она порочна до мозга костей. Она не думает ни о ком, кроме себя. Ей все равно, какой ценой, но она своего добьется.
Адриана бросила на нее презрительный взгляд и заметила:
— Ради бога, Эдна! Разве можно выставлять себя таким посмешищем?
У граммофона в другом конце гостиной Ниниан пробормотал себе под нос:
— Похоже, тишина в морге грубо нарушена. Останемся в стороне или примем участие?
Дженет ответила ему мрачным взглядом. В электрическом свете лампы ее глаза казались такими же
