Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны

настойчиво возвращается к необходимости остерегаться ПРОВОКАЦИЙ. Недаром начатую 15 мая 1941 г. мобилизацию 975 870 человек военнообязанных запаса он провел под видом Учебных сборов. Недаром открытую мобилизацию Сталин формально проведет уже после начала войны, и то не в первый день ее — 22 июня 1941 г., а на второй день — 23 июня 1941 г.

Обвинительная вербальная

По логике вещей, учитывая существующую опасность «внезапного» нападения, границу нужно было бы прикрыть и приказ о введении в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ-41 следовало отдать немедленно, но Сталин не отдавал приказа, надеясь еще до этого решительного шага попытаться отмести любые обвинения в провоцировании нападения.

Для достижения этой цели лучше всего, конечно, было бы получить от Германии ноту об объявлении войны, так, как это было в 1914 г. Но времена изменились. И вряд ли можно было надеяться на то, что Гитлер может объявить войну и признать себя агрессором!

Учитывая это, Сталин принимает коварное решение — еще до «внезапного» нападения, по своей инициативе публично обвинить Германию в агрессии, используя для этой цели систематическое наглое нарушение советского воздушного пространства германскими самолетами. Если этот маневр удастся, то введение в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ можно будет представить как оборонительное мероприятие, которое не может служить оправданием для гитлеровского, якобы, ПРЕВЕНТИВНОГО УДАРА.

Осуществить этот дипломатический маневр — обвинить Германию в агрессии, вручив германскому правительству «обвинительную» вербальную ноту, Сталин поручил послу Владимиру Деканозову. Полный текст такой ноты был переслан в Берлин еще вчера.

«ОБВИНИТЕЛЬНАЯ» ВЕРБАЛЬНАЯ НОТА

№ 013166, 21 июня 1941 г.

По распоряжению Советского Правительства полпредство Союза Советских Социалистических республик в Германии имеет честь сделать Германскому Правительству следующее заявление:

Народный Комиссариат Иностранных дел СССР вербальной нотой от 21 апреля информировал германское посольство в Москве о нарушениях границы Союза Советских Социалистических республик германскими самолетами; в период с 27марта по 18 апреля этого года насчитывалось 80 таких случаев, зарегистрированных советской пограничной охраной…

Более того, Советское Правительство должно заявить, что нарушения советской границы германскими самолетами в течение двух последних месяцев, а именно с 19 апреля сего года по 19 июня сего года включительно, не только не прекратились, но и участились и приняли систематический характер, дойдя за этот период до 180, причем относительно каждого из них советская пограничная охрана заявляла протест германским представителям на границе.

Систематический характер этих налетов и тот факт, что в нескольких случаях германские самолеты вторгались в СССР на 100—150 километров и более, исключает возможность того, что эти нарушения были случайными.

Обращая внимание Германского Правительства на подобное положение, Советское Правительство ожидает от Германского Правительства принятия мер к прекращению нарушений советской границы германскими самолетами.

Получив текст вербальной ноты, и понимая важность немедленной передачи ее, Деканозов сегодня с раннего утра пытался встретиться с фон Риббентропом. Безрезультатно!

Как видно Гитлер, зная коварство Сталина, ожидал от него какой-нибудь хитрой уловки и поэтому Риббентроп получил однозначное указание фюрера — в последние дни перед нападением не входить ни в какие контакты с советскими дипломатами.

Большая Игра

Так началась эта Большая Политическая Игра.

Та самая Большая Игра, о которой намекнул Молотов главе Коминтерна Димитрову, когда тот, встревоженный слухами о приближающемся «внезапном» нападении Германии, позвонил ему сегодня утром по телефону.

Молотов говорил правду, многое в этой игре зависело от Гитлера. Но не все! Ведь именно Сталин был непревзойденным мастером политической игры — это признавали все иностранные политические деятели, которым приходилось сталкиваться с вождем России.

Организацией встречи Деканозова с фон Риббентропом занимался молодой советский дипломат, секретарь посольства Валентин Бережков. Почти каждые 30 минут Бережков, поставив на стол перед собою часы, звонил в министерство иностранных дел и каждый раз получал ответ: «Министра фон Риббентропа нет в городе».

И не удивительно — ведь именно такую установку получил сегодня утром от своего начальства дежурный по канцелярии министра легационный советник Брунс.

ЗАПИСЬ ЛЕГАЦИОННОГО СОВЕТНИКА БРУНСА

Берлин, 21 июня 1941

Новая установка

Господин Имперский Министр иностранных дел, к сожалению, не сможет увидеть Русского Посла сегодня пополудни, так как он после обеда якобы будет находиться вне Берлина и вернется только вечером.

Господин Министр после возвращения даст знать Русскому Послу, когда он сможет его увидеть.