Сельва не любит чужих

Лев ВЕРШИНИН СЕЛЬВА НЕ ЛЮБИТ ЧУЖИХ

От автора

Считаю необходимым предупредить: несмотря на то что действие романа происходит в 2383 году, любые геополитические реалии и имена действующих лиц являются вымышленными, а все возможные совпадения — не более чем случайность.

Кроме того, от души благодарю всех, помогавших мне при работе над этим романом:

Арину Львовну Вершинину — за то, что она есть, Виктора, Игоря и Васю — за то, что они рядом, Саню — за то, что не забывает писать письма, Дмитра, Устима и Юрка — за то, что с ними интересно, Гриню Кваснюка — потому, что он такой забавный, а также

«Суахили», которая стояла у истоков,

Леонида Шкуровича, который терпеливо ждал,

Александра Каширина, который тактично поторапливал,

Евгения Харитонова — просто так,

и, разумеется,

тебя, ЛЮБЕЗНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ, за правильный выбор!

Лев ВЕРШИНИН

Завоеванный рай — это уже не рай.

Рай не завоевывают, а обретают. В бою.

Лев Вершинин

Пролог

ЗЕМЛЯ. Территория Лох-Ллевен. Резиденция.

Кабинет «А». Вечер накануне Дня Восстановления (8 мая 2381 года)

Большой рыхлый красиво-седовласый человек мучился, не умея найти нужных слов.

Он хмурился, шевелил толстыми бледными пальцами, поглаживал резные, обитые телячьей кожей подлокотники глубокого, на особый заказ сработанного кресла, удобно покоящего массивное малоподвижное тело, — и молчал.

Тишина чуть слышно звенела, словно туго натянутая струна, тишина становилась уже невыносимой, грозя оборваться истерическим всхлипом, и спокойное, вежливо-непроницаемое понимание в слегка прищуренных глазах посетителя, уменьшенных толстенными линзами окуляров, уже почти перестало поддерживать хозяина кабинета «А».

А ведь совсем еще недавно все и всяческие словеса были попросту ненужным излишеством; немногие, допущенные к личному лицезрению Хозяина, угодливо изгибались, и уши их делались слоновьими в небезуспешных попытках выловить для правильного истолкования обрывки коротких ворчливых фраз.

Да, было время, когда он умел, даже не глядя, держать их всех у ноги. Всю свору.

Было.

И прошло.

Ему было невероятно больно и стыдно сейчас.

Даже не перед посетителем, нет. Перед собою, мудро и немного устало взирающим на себя самого, постаревшего, с цветного официального портрета, копии которого в обязательном порядке красовались на стенах всех административных контор Восстановленной Федерации, от новеньких, сияющих стеклом и никелем офисов старушки-Земли до однотипных двухэтажных штамповок Внешних Миров; даже хижины, халупы, чумы, вигвамы и прочие времянки, приютившие администрации малоосвоенных планет, не составляли исключения…

Там, на портрете, он всего лишь на восемнадцать лет моложе себя нынешнего.

Строгий темно-серый костюм-тройка, неброский, с металлическим отливом галстук, гордый разворот головы, надменно изогнутая линия губ — и жесткий, почти хищный, все понимающий и не прощающий ничего прищур светло-голубых глаз.

«Посылающий Вьюгу», — так назвал его когда-то старый индеец, один из немногих чистокровных сиу, еще обитающих на старушке-Земле. Или это был вождь апачей? Теперь нелегко вспомнить наверняка; в последнее время и память, некогда более надежная, чем подвалы Банка Федерации, понемногу сдавала позиции, отступая под натиском возраста.

Впрочем, это неважно, сиу ли, апач или семинол. В любом случае, «Посылающий Вьюгу» — гораздо лучше на слух, нежели нудное, длинное и не им придуманное титулование.

Подумать только!