сэкономлен не из презренной прижимистости, а вполне оправданно, и это не могло не порадовать, тем более что шляпа, против всяких ожиданий, была плотно натянута на голову и, как показал осмотр, если бы не два пулевых отверстия в тулье, могла бы выглядеть по-допосадочному прилично…
Дорога из частично желтого кирпича давно уже оборвалась. Теперь он стоял посреди широкой, почти чистой площади, у подножия монумента, изображающего угрюмого мужика, легко удерживающего на крутом плече ящик с шампанским, а несколько сбоку, нависая и подавляя, высился чудовищных размеров рекламный шит в форме семиконечной звезды, украшенной призывным лозунгом: «ВСЕ НА ВЫБОРЫ 29 МАРТА!»
— Однако! — констатировал юрист, переводя дух.
Как следовало из агитационно-расклеечных материалов, выбор здешним уроженцам Федерации предстоял небогатый.
На левом фланге щита красовалась необъятных размеров рожа, украшенная окладистой бородой и выпечатанным на просторах лба сообщением: «Другие обещают, Пушкин делает!»
Правый фланг оккупировала пестрая россыпь портретов кого-то, не поддающегося немедленному определению, но, безусловно, чуткого и заботливого, в перемежении с плакатами, информирующими насчет того, что «Наш город достоин лучшей жизни!».
Что же касается центра щита, то там, среди остатков безжалостно соскобленных чем-то острым листовок, сиротливая, одинокая и глубоко несчастная, маялась кустарно исполненная стереокарточка грустноглазого спаниеля, и чья-то явно не привыкшая к письму, но решительная рука мелом вывела поверх полувыцветшего портретика кривоватую надпись: «Люди! Если не я, то почему?»
— Однако! — вторично откомментировал юрист. Следует признать, что центральный фигурант, хотя и внушал определенные сомнения, выглядел тем не менее значительно выигрышнее своих конкурентов. Конечно, стоило бы еще полистать предвыборные программы, сходить на встречи, но, имей Крис Руби сомнительное удовольствие участвовать в избрании органов местного самоуправления, он, определяя свой выбор, ни секунды не колебался бы, а проголосовал бы сердцем…
— Он вернулся! — взволнованно сказали за спиной и гулко закашлялись. — Да! Он вернулся, как обещал! — говоривший взрыднул. — Они… они не верили, но я им говорил, что он обязательно вернется!..
Крис посторонился, подпуская подошедшего поближе к щиту, и тот, сделав мелкий шажок, застыл рядом с Руби-младшим, едва не касаясь его плечом.
— Они бы убили его, если бы он не уехал!
Обратив к Крису морщинистый и вдохновенный лик, похожий на иконописный образ кого-то блаженненького, местный житель ухватил юриста за пуговицу, не позволяя отстраниться.
— Вы ведь согласны, дружище? Ведь они его обязательно убили бы?..
Крис напрягся и попытался стать предельно убедительным.
Ему доводилось уже сталкиваться с подобными экземплярами в далекой, глупо угробленной на попытки влиться в профессиональную политику юности, и он их побаивался.
— Вы знаете, я только-только с космобота… И я, собственно, не очень в курсе… А вы не подскажете, где управа планетарной Администрации?
Он подумал и добавил:
— И где можно остановиться? Увы, морщинистого занимало иное.
— Вы знаете, юноша, — он, все так же светло, по-детски улыбаясь, наклонился к уху Криса, — я ведь уже был у него… Да-да, в Фонде памяти Искандера Баркаша…
Теперь мокрые губы слюнявили уже самые глубины ушной раковины, но оторваться не было никакой возможности.
— Скажу вам откровенно, я знал, я лично знал Искандера Бутросовича!.. — глаза его сияли, словно две лампочки. — Это был удивительный, чистейшей души человек, прекрасный стоматолог… — горький, неимоверно страдальческий вздох. — А они его убили… — Морщинистый сглотнул и торжествующе взвизгнул: — Но пусть! Жертвы не напрасны! — Резкий жест в сторону рекламного щита. — Теперь он вернулся, и у всех нас вновь появился шанс!..
Отпустив пуговицу Криса, он замер на миг и завершил довольно разумно:
— А управа, так вон она, молодой человек, через улицу, около «Денди». Там, между прочим, и остановиться можно, если креды есть. А нет, так в «Дабл-Федю»…
— Сердечно благодарю, — поклонился Руби. Морщинистый открыл было рот, но отшатнулся, едва не опрокинутый наземь чудовищным взрыком: «Я же сказал, сер-р-р-дечно благодар-рю!», и торопливо ретировался с площади, решив, очевидно, не лишать фонд памяти неведомого Крису Искандера Баркаша еще одного беззаветно преданного идеалам активиста. Он бежал невероятно проворно для своего возраста и, лишь оказавшись за углом, высунулся оттуда по пояс и бестрепетно прокричал в сторону щита:
— Но можете им так и передать, юный негодяй: они не пройдут!
После чего попытался свистеть.
Впрочем, Крис Руби-младший его уже не слышал.
Он пересек площадь и вошел в управу, где без всяких бюрократических проволочек выяснил, что Его Превосходительства главы Администрации Харитонидиса на месте нет и нынче вряд ли предвидится, а равно и то, что, ежели желательно на прием к Самому, так следовало бы заполнить анкетку и вкратце, листиках на семи, не больше, изложить цель визита, после чего, оставив адрес, ожидать курьера…
Ласковые голубые глазки секретаря выглядели пострашнее алого пятнышка лазера, нашедшего добычу. Но поверенный в делах Руби-младший вовсе не даром был удостоен высокого доверия анонимных нанимателей. Помимо кредов, посредники вручили ему еще и визитную карточку, украшенную двумя скрещенными шпагами, свидетельствующую о принадлежности предъявителя к штату юристов концерна «Смирнов, Смирнофф и Худис, Лтд», при виде которой физиономия секретаря сначала побагровела, затем побелела, потом, наконец, посинела, а взгляд сделался удивительно похожим на сияющий взор давешнего Крисова собеседника.
С этого мгновения секретаря, как лицо должностное, интересовало только одно: устроит ли глубокоуважаемого господина Руби встреча с Его Превосходительством в двадцать ноль-ноль по местному или господину Руби желательно быть принятым поскорее? Со своей стороны, должностное лицо позволило себе заметить, что, хотя все можно скорректировать, но, если в том нет особой необходимости, приемлемее было бы все же именно в двадцать ноль-ноль, поскольку Его Превосходительство сейчас возглавляет заседание Трибунала и вернется никак не ранее семнадцати, причем не в духе, а после отдыха начнет кормить Его Благородие господина Григория, а это, как посмело отметить должностное лицо, процедура, хе-хе, довольно-таки долгая и непростая…
В целом, переговоры происходили в обстановке глубокой сердечности и полного взаимопонимания. В итоге должностное лицо постепенно вернуло себе нормальную расцветку, а поверенный в делах Руби, никуда особо не торопящийся, изъявил согласие встретиться с подполковником в рекомендуемое секретарем время. После чего, раскланявшись, озаботил себя поиском подходящего постоя.
Ассортимент, как и в случае с потенциальными мэрами, оказался не слишком впечатляющим. Больше того, он удручал…
«Два Федора», заведение хоть и низкопробное, но достаточно приличное, ничем не хуже конхобарских забегаловок, приглянулось было Крису, тем паче что усач-хозяин, навскидку оценив размер дырок в шляпе, немедленно проникся к возможному постояльцу неподдельным уважением. Однако Крис, уже почти сговорившись о цене (как ни странно, более чем приемлемой) и даже заказав обед, внезапно передумал.
Да сколько же можно, сказал он себе, уподобляться побирушке? Доколе?! Он, Крис Руби-младший, — человек с весом, он владелец не последней на Конхобаре юридической фирмы, и он представляет интерес серьезных нанимателей, которые избрали именно «Руби, Руби энд Руби» и нашли ее, не посмотрев, что для этого надо карабкаться на крышу! Так хватит же довольствоваться чем попало и пробавляться лептой вдовицы!.. Пора привыкать к новой жизни, открывающейся перед ним после доведения до конца порученного дела!
И так страстна была его решимость, что портье «Денди» едва не вытянулся во фрунт, услыхав отрывистый, несколько свысока, хотя и безо всякого хамства голос вошедшего.
