взглядом матерчатый потолок. Наверное, это помогало Императору сосредоточиться. Или, кто знает, наоборот — расслабиться, отрешиться.
Я быстренько осмотрелась в поисках посторонних, попутно отмечая, что сегодня моя персона, против обыкновения, не при полном параде, а все в тех же тряпках, в каких меня бросили в темницу. Босая, рубаха порвана, штаны в каких-то бурых пятнах, отросшие волосы собраны в простецкий хвост, а под ногтями грязь.
Как обычно, при моем появлении Император поднялся. Потянулся, точно большой разлежавшийся кот. Я уже даже не удивилась — почти привычная картина нашей бурной семейной жизни.
Привет,— первым поздоровался Дэрриш, опять же отдавая дань традиции наших встреч.
Привет,— ответила любезностью я. И, удивив себя, тихо поинтересовалась: — Как оно?
Бывало лучше.— Привычным жестом он взвесил в ладони кругляш императорского знака.— А у тебя?
Тоже не блестяще.— Неопределенное пожатие плеч и отведенный в сторону взгляд.— Завтра вот казнить собираются.
—Сурово,— после недолгого молчания заметил Император.— А что тебе вменяют?
Я усмехнулась и вновь пожала плечами.
—Как обычно, отличилась по полной программе. Предъявлены обвинения в государственной измене и попытке выкрасть особо ценное казенное имущество.
Он небрежно оперся об осевой столб шатра.
Учудила.
А на сладкое — кто бы подумал! — убийство Мудрейшей.
Из глаз Дэрриша исчезла плясавшая там смешинка.
—Мать Юфимия мертва?
Ага. Это не я. Дэрриш улыбнулся:
Я догадался. Х-хмарь!
Ну вот почему, почему я каждый раз в его присутствии чувствую себя такой дурой?! А иногда еще и идиоткой — для разнообразия!
И кто теперь Мудрейшая Мать? — после недолгого молчания поинтересовался Император.— Первая сестра Машэтра?
Скорее всего, она, хотя Мерчулла тоже не оставляет надежд. Выборы назначили на утро. Новая Мать вынесет окончательный приговор, и меня сожгут на погребальном костре Юфимии. И знаешь что?
-Что?
—Видел бы ты тот костер! — задумчиво протянула я.— Хорошо, что Мудрейшие мрут раз в лет двести, а то бы на Острове совсем деревьев не осталось. Сама я, правда, погребальный костер еще не видела — только слышала, как охранницы переговаривались, что...
Императора сложило пополам. Он хохотал как полоумный. Мне даже как-то обидно стало — человека, да что там, родную супругу завтра казнят, а ему смешно!
Почему все вечно потешаются над моими словами — сначала Кирина, потом Машэтра, а теперь вот этот.
—Прости. Просто ты такая забавная,— извинился он, не перестав меж тем хохотать. И неожиданно серьезно добавил: — И еще красивая. Очень красивая.
Ну начинается!
Предназначение, продолжение рода, Мессия, все дела...
—Ой, ну прям... — Под пристальным взглядом синих глаз Императора я осторожно попятилась.— Самая обыкновенная. И я сегодня даже не при параде...
Муж даже не сделал попытки перекрыть мне пути к отступлению, все так же хладнокровно подпирая осевой столб. Я продолжала тихонечко пятиться, не в силах отвести взгляд от Дэрриша, и пыталась не думать о том, как мне, до покалывания в подушечках пальцев, хочется прикоснуться к красивому лицу Императора.
—Ты же знаешь, что я говорю правду.— Он скрестил руки на груди.— От кого бежишь, Лия? Что-то мне подсказывает, что не от меня. Я — только намалеванное тобой же пугало, отговорка, позволяющая находить причины и бежать все дальше и дальше. От себя самой?
А ведь он был прав. Абсолютно и безоговорочно.
Я устало села на пол и уткнулась подбородком в подтянутые колени.
От себя не убежать,— глухо пробормотала я.
Определенно.— Тут Дэрриш меня снова удивил — он не стал читать нотации, а просто свернул тему.— Ладно, оставим это. Ты же не за проповедью сюда пришла, а за помощью, не так ли?
Молчаливый кивок.
—Обещаешь не чудить?
Я хотела опять кивнуть, но передумала:
Обещаю.
Эй, Эст, хватит прятаться за порогом.— Император чуть повернул голову к выходу, стараясь на всякий случай не терять меня из виду.— Императрица обещала вести себя пристойно.
Ну даже и не знаю, заходить или как,— фальцетом откликнулся Верховный маг Империи, откидывая полог и заглядывая внутрь.— А вдруг она на меня все же накинется и сделает что-нибудь... хм... неприличное. Как я, опороченный, потом буду в глаза Аксию смотреть!
Против воли я захихикала, а потом и вовсе расхохоталась в голос, повалившись на ковер. Такой яркой была представившаяся мне картинка: путающийся в длинной мантии и страстно прижимающий к груди портретик Верховного священника Эст Сотворитель, бегающий от меня вокруг осевого столба.
—Вижу, у нас есть-таки надежда на конструктивный диалог,— сказал Эст уже нормальным голосом, плотно прикрывая за собой полог в шатер.— Только будет он, к сожалению, совсем не коротким. Ваши Императорские Величества, разрешите присесть старому немощному магу? Настоялся я что-то уже за порогом.
Император рассмеялся:
Разрешаем.— Он кивнул на единственное кресло.
Ой, ну как же я буду сидеть, когда мой Император стоит! — наигранно засокрушался Верховный маг.
Садись,— стальным тоном приказал Дэрриш.— Лицедействовать будешь в другой раз. Сейчас на это нет времени.
Знаю, подслушивал,— невозмутимо сознался маг, довольный усаживаясь в кресло.— Наконец у кого-то хватило сил прикончить старую стерву. То есть я хотел, разумеется, сказать, все под Единым ходим.
Эст. — Предупреждающие металлические нотки в голосе Императора зазвучали громче.
Верховный маг похлопал ладонью по подлокотнику.
—Простите старика, мой Император, привычка.
Маг повернулся ко мне и попросил:
Ваше Величество, будьте добры, расскажите поподробнее о случившемся.
Буду. Если пообещаете не называть меня «Ваше Величество». Иначе буду злющая, как голодный волкодлак, и никакого диалога у нас не получится.
Дэрриш нахмурился:
Лия, сейчас не тот момент, чтобы спорить и ставить условия.
Вот именно.
По-моему, Дэш, она тебя сделала.— Эст поймал недовольный взгляд Императора и развел руками.— Понял, молчу и слушаю... Императрицу.
Дэш, а по-моему, кое-кто сделал нас обоих,— мрачно заметила я.
Этот может.
Мы обменялись понимающими взглядами.
—Дети, не отвлекайтесь. До утра не так уж много времени. Итак, что же произошло на Острове после нашего отплытия?
А ведь действительно, что же такого произошло в тот вечер?
...Сумрачный коридор Обители. Две до невозможности серьезные неранки бдят у раздвижных дверей.
—Не утомляй Мудрейшую пререканиями,— наказывает мне Мерчулла, прежде чем впустить в покои Матери Юфимии.
Три настенные лампы дают приятный мягкий свет. В комнате не просто тепло — жарко. Однако Мудрейшая кутается в меховую накидку — ее знобит. Прикрыв глаза, она полулежит в глубоком кресле. Даже при слабом освещении заметно, что кожа женщины желтовато-серая, щеки впали, а под глазами залегли тени. Сегодняшний день состарил ее лет на двадцать.
—Садись, Рель, я сейчас,— говорит Мать Юфимия, не дрогнув ресницами.— Может быть, хочешь чаю?
Других кресел тут нет, как и стульев. Поэтому усаживаюсь просто на меховой коврик у ног Мудрейшей.
Нет, благодарю.— Пока мы с Мерчуллой ждали аудиенции, в меня уже влили пару чайников этого целебного напитка.
Хорошо.— Голос Матери что наждак по дереву — сухой, жесткий, невыразительный.— Не хочу утруждать Младших дочерей — они и так со мной побегали нынче.
Я с любопытством оглядываюсь. Как-никак личные покои Мудрейшей — интересно же! Сказать честно, интерьер роскошным не назовешь. Только кровать выбивается из общего изящно-простого стиля. Слишком уж она... тиланская — с тяжелым балдахином, пуховой периной и кучей подушек.
Мы молчим некоторое время. Мать Юфимия наконец открывает глаза. Взгляд у нее отнюдь не сонный или затуманенный. Женщина протягивает руку к неподалеку стоящему сундуку и откидывает у него крышку. Извлеченный оттуда футляр Мудрейшая отдает мне.
—Ты выполнила свою часть сделки,— слабо улыбается она,— сейчас я выполняю свою. Открывай.
