чеснока. На второе они ели «эскальдумс де польо» – куриный гуляш с картошкой. И наконец им подали мороженое, а к нему мягчайшую булочку из картофельной муки, «коко де патата». Они буквально все смели, так вкусно готовили в этом ресторане.
– Довольны? – спросил Андрей Иванович.
– Не то слово! – дожевывая «коко де патата», ответил Никита, и тут взгляд его упал на лежавшую в соседнем кресле газету. И снова он узрел на первой полосе Елену Куценко. По-видимому, эта история продолжала занимать местные газеты. Он с мольбой обратился к Гошкиному отцу:
– Дядя Андрей, смотрите, там опять про это убийство… вы не переведете? Газету кто-то оставил… Пожалуйста, дядя Андрей.
– Правда, пап, прочти! – поддержал двоюродного брата Гошка.
Андрей Иванович нехотя взял газету.
– Тут сказано, что за телом покойной прибыл из Москвы муж, крупный бизнесмен Артем Дрюков. Он убит горем. Полиция продолжает расследование. Вот, собственно, и все.
«Ага, мы уже знаем фамилию мужа. Неплохо!» – подумал Гошка. И пока Андрей Иванович расплачивался с хозяином, он оторвал кусок газеты и сунул в карман. Материалов в деле прибавилось.
Вечером в гостинице они разглядывали фотографию Артема Дрюкова.
– Противная рожа, – сказал Никита.
– Не выдумывай, рожа как рожа, ничего особенного!
– Слушай, Гошка, вот тут, я вижу, написано: «Отель „Сон вида“ в Пальма-де-Майорка…»
– Где?
– Что «где»? В Пальма-де-Майорка, я же говорю…
– Где написано?
– В газете, где же еще, это я могу понять, а больше ничего. Наверное, она там жила, в том отеле… Но в таком случае как она попала сюда, в Кан-Пастилью, среди ночи?
– А ведь правда… Ну, могла приехать к кому-то в гости… Или ее сюда убийца привез…
– Зачем убийце привозить в такое людное место, на пляж… Завез бы куда-нибудь в скалы… Там ее запросто могли еще долго не найти.
– Тут может быть два варианта… Либо это все-таки непредумышленное убийство, допустим, из ревности… Либо кому-то было нужно, чтобы ее сразу нашли.
Никита взглянул на двоюродного брата с уважением.
– До чего же плохо не знать иностранных языков! – вздохнул вдруг Гошка. – Просто беда. Вернусь в Москву, обязательно займусь.
– Но ты же вроде по-английски можешь…
– Нет, ничего я не могу. Мороженое в кафе попросить, это, Никита, фигня.
– Но ты ведь даже Агату Кристи читал!
– Читал, но еле-еле… А вот говорить по-нормальному не могу… Права была мама, когда говорила, что без иностранных языков в наше время делать нечего. Вон как отец шпарит и по-английски, и по- немецки, и даже по-испански…
– Он же жил в Америке, а теперь живет в Германии…
– Нет, он и раньше языки знал…
– А давай запишемся на какие-нибудь курсы?
– Давай, вдвоем небось веселее. Только вот на какие?
– Лучше на немецкие. Английский в школе проходят, да и вообще им можно самостоятельно заниматься, с магнитофоном, например…
– Правильно! Хорошо бы к окончанию школы владеть двумя языками…
И с этими благими намерениями они уснули.
Утром мамы уехали на экскурсию, а мальчики наслаждались серфингом. Затем Андрей Иванович повез их на север от Пальмаде-Майорка, в горное селение Вайдемосса.
Оно расположено на высоте 425 метров над уровнем моря. Внизу расстилается красивейшая долина с пышной растительностью.
Узкие средневековые улочки, уютные домики, вьющиеся розы и поразительной красоты герани, оплетающие стены монастыря святого Бруно ордена картезианцев.
– Таким он был построен в восемнадцатом веке монахами ордена, – рассказывал Андрей Иванович, – а основал монастырь каталонский король Мартин. В этом монастыре одно время жил Шопен, и здесь стоит пианино, присланное из Парижа специально для него.
Мальчики смотрели и слушали затаив дыхание. Кругом была такая красота! Кипарисы, пальмы, апельсиновые и лимонные рощи…
– Довольны, братцы?
– Еще как! Только пить очень хочется, – пожаловался Гошка.
– Хорошо, идите в кафе, закажите себе что угодно, а я хочу поговорить с тем художником. Мы, кажется, знакомы…
Для разнообразия они заказали кока-колу.
Ее здесь тоже подавали со льдом и двумя соломинками. Они молча пили ледяной напиток и наслаждались окружающими красотами. «Жалко, что мамы с нами не поехали, – подумал Гошка, – они были бы в восторге…»
– Ну наконец-то, – услыхали они вдруг мужской голос. – Сколько можно ждать!
– Терпение – великая добродетель. И оно вознаграждается! – ответил женский голос.
Гошка слегка повернул голову и за соседним столиком увидел мужчину и женщину. Мужчину он узнал сразу. Это был тот самый человек, который в пещере Драк жаловался, что его дурят. Женщину он видел впервые.
– Ну? – довольно грубо сказал мужчина.
– Сейчас, сейчас, успеешь. Я спешила, неслась, а теперь хочу дух перевести. Закажи мне что- нибудь холодненькое и чашку кофе.
– Интересное кино, почему это я должен заказывать? Ты по-испански шпаришь будь здоров, а я должен язык ломать? Так и быть, я за тебя заплачу, если, конечно, твой босс меня не надул – Не волнуйся, не надул. Вот! – Она вытащила из сумки что-то завернутое в пластиковый пакет и передала мужчине. – Держи!
– Тут все? Без обмана?
– Ой, да не шурши! Очень надо тебя обманывать! Все как в аптеке. Только не вздумай проверять тут.
Мужчина спрятал пакет в свою сумку, лежащую на соседнем кресле, и лицо у него расплылось в довольной улыбке.
Женщина заказала что-то подошедшей официантке и расслабленно откинулась в кресле.
– А пообедать не хочешь? Угощаю! – предложил мужчина.
– Нет, благодарю. У меня режим и диета. И еще, пожалуйста, если ты голоден, подожди, пока я уеду. А то смотреть, как ты жуешь, мне не очень-то хочется.
– Ах ты Господи, какие мы изысканные, какие мы нежные! Просто сил нет! – с издевкой произнес мужчина. – Так и быть, тем более я теперь могу позволить себе обед в любом ресторане, так зачем мне есть в этой туристической забегаловке?
«Ага, – подумал Гошка, – она передала ему деньги, это ясно как Божий день».
– Ну и куда ты теперь? – отхлебнув кофе из маленькой чашки, спросила женщина.
– Да возьму машину напрокат, пошляюсь еще по Майорке, мне тут нравится… А потом, пожалуй, подамся куда-нибудь поюжнее, я теплое море страсть как люблю…
– Это хорошо, только вот шляться по Майорке не советую. Босс велел сказать, чтобы ты поскорее сматывался.
– Еще чего! Будет он мне указывать! Мы с ним в расчете, и ему до меня не должно быть никакого дела. Все!
