насильственной смерти не обнаружено. Смерть наступила через двое суток после исчезновения, ведется следствие».
Боже мой, Дима! Марго зажала себе рот рукой, чтобы не закричать в голос. Она не видела его почти двадцать лет… Его нет больше… Сколько ему было? Сорок восемь. Может быть что-то с сердцем? У нее тоже заболело сердце.
Я совсем не думала о нем, но сегодня, когда возник Алексей, я вспомнила Диму… Сделала аборт, не родила от него, этот роман кончился так уродливо, так безобразно… Папа вел себя чудовищно… …Я не могу заплакать, а так хотелось бы… Боль в сердце стала невыносимой.
Они познакомились на выпускном вечере в школе, где училась Марго. Он был старшим братом девочки из параллельного класса, Зои Жемчужниковой. Увидев Марго в белом выпускном платье, с распущенными каштановыми волосами, на высоких каблуках, молодой журналист остолбенел.
От откровенного жадного взгляда огромных зеленых глаз, Марго залилась краской и прошла мимо, тем более, что рядом была мама. (Отец категорически отказался идти на выпускной вечер.) Но потом, когда все родители разошлись и начались танцы, он пригласил ее танцевать.
– Это правда, что твой отец композитор Горчаков?
– Да, а что? – насторожилась Марго.
– Просто я считаю, что твой отец настоящий гений. И убежден, не за горами то время, когда он будет признан и у нас.
С одной стороны ей было приятно это слышать, но с другой она была разочарована. Выходит, его интересует не она сама, а ее папа.
А он, видимо, понял. И сказал:
– Но ты не думай, что я пригласил тебя из-за отца, я когда увидел тебя, этого еще не знал. А ты просто неприлично красивая девушка. И знаешь что, давай уйдем отсюда, а?
– Куда? – растерялась Марго.
– Гулять, больше некуда. Но не толпой, а вдвоем. Как ты на это смотришь?
Марго вообще не любила толпу. И согласилась. Они убежали, никому ничего не сказав. И всю ночь гуляли вдоль набережных Москва-реки, говорили, целовались, с трудом отрываясь друг от друга, а Марго впервые в жизни ощутила, что значат слова, известные из книг: «хотеть мужчину». Они отчаянно влюбились друг в друга. Уже под утро он прошептал ей на ухо:
– Я хочу тебя. Она ответила:
– Я тоже.
– Давай встретимся завтра, что-нибудь я придумаю.
Она поняла, что он должен придумать – найти квартиру, чтобы остаться наедине…
– У тебя уже кто-нибудь был?
– Нет.
– И ты не боишься?
– Нет. Когда-нибудь это все равно должно случиться.
Он взял такси, довез ее до дому. Поцеловал на прощание и сказал:
– Я позвоню. Ты настоящее чудо.
Дома ее ждала такая головомойка… К родителям явилась целая делегация из школы. Завуч, пионервожатая и кто-то из учителей. Они сообщили, что Марго оторвалась от коллектива, не поехала с одноклассниками на Красную площадь или куда там они ездили скопом, и потому ответственности за Марго они не несут, если с ней что-то случилось.
Едва она вставила ключ в замочную скважину, как дверь распахнулась и разъяренный долгой тревогой отец влепил ей пощечину, впервые в жизни. Мама держалась за сердце.
– Где ты была, мерзавка? – загремел отец.
Марго не знала о доносе, и с невинным видом соврала:
– Папочка, ну у нас же был выпускной…
– Не ври отцу, не смей врать, посмотри, до чего ты довела маму… Где и с кем ты шлялась?
Но Марго была не из тех, кто любит каяться.
– Папа, я, может быть и виновата, но мне восемнадцать лет, я уже окончила школу, то есть я взрослая, и имею право гулять сколько захочу и с кем захочу. Тем более в такую ночь. И если ты еще когда-нибудь меня ударишь, я просто уйду из дому, можешь не сомневаться. Мама, прости меня.
Отец задохнулся от ее тона и предпочел ретироваться к себе.
– Марго, с тобой ничего не случилось? – испуганно спросила мама.
– В том смысле, о котором ты думаешь, пока ничего. А вообще я влюбилась, мамочка.
– Что значит пока? – побледнела мама.
– Пока это значит пока. Обета целомудрия я не давала.
– Марго, что ты такое говоришь? – испуганно прошептала мать.
– Мама, мамочка, я, конечно, должна была вас предупредить, но я не думала, что сюда придут с доносом. И я счастлива, мама!
– Боже мой, Марго, но кто он такой?
– Он журналист, в прошлом году окончил журфак, работает в «Труде», ему двадцать пять лет, и он такой красивый, мама…
– Марго, а как же университет?
– При чем здесь университет? Я поступлю, не сомневайся.
– Откуда такая уверенность?
– А если вдруг провалюсь, год поработаю, ничего страшного, в солдаты меня не забреют. И вообще, мама, я уже взрослая, и я не дам сломать себе жизнь из-за предрассудков.
– Но тогда выходи замуж.
– Я не хочу замуж.
– Когда ты с ним познакомилась?
– Сегодня. Его сестра училась в классе Б.
– Ах вот что, только сегодня… – облегченно вздохнула мама. – Тогда ничего страшного. Хочешь, пригласи его к нам.
– Он между прочим сказал, что считает папу гением. И что скоро его признают и у нас.
– Да? Он слышал папину музыку?
– Да, он вообще столько знает, он такой…
– Когда у вас свидание?
– Мама!
– Я просто хотела сказать – позови его к нам, пусть познакомится с отцом, скажет ему то, что сказал тебе, глядишь, папа смягчится.
– Нет, мама, я хочу сперва сама с ним познакомиться поближе, а папа пусть привыкает, что я живу своей жизнью.
Она словно чувствовала, что отец ей помешает, и была полна решимости бороться за свою любовь…
А любовь была сумасшедшая. Они как будто родились друг для друга. Меня никто потом так не любил, и уже любить не будет, с горечью думала Марго, лежа на кожаном диване в своем офисе. Да и я… Странно, я была совсем девчонкой, а понимала уже многое. Я скрывала его от отца. Отцу и в голову не приходило, что у меня такой бурный, настоящий взрослый роман.
Она поступила в университет, причем Дима ей здорово помогал, и они решили, что на Новый год поженятся… Но тут заболела мама… Отец все последнее время вел разговоры об эмиграции. Наверное, эти разговоры и добили маму. Словом, ему было тогда не до Марго. Несмотря ни на что, они подали заявление в ЗАГС. Маме стало легче, ее отправили в кардиологический санаторий, отец метался по квартире в отчаянии – он решил уезжать и вдруг Этери свалилась… Кажется, впервые в жизни она не приняла смиренно решение отца… Он даже думал, что она симулирует… Но Марго знала, что мама и вправду очень больна. Врач сказал, что ей осталось жить при самых оптимальных условиях максимум год – два. И никаких нагрузок…
Марго тогда пришла к отцу и заявила:
