– А може, они не по наводке, а так… Сами по себе?
– Вообще-то все бывает… Только, Степа, прошу тебя, маме ни слова! А то у нее от расстройства молоко пропадет!
– Я не скажу, но ты сама так вопила, что, если тетка Саша узнает, я не виноватая буду! Сама орала! На весь подъезд!
– А что ж мне делать-то было! Аська, я как увидела…
И Мотька принялась красочно описывать мне свои чувства при виде учиненного ворами разгрома.
Время от времени к Матильде наведывался кто-то из соседей, прослышав о краже. И Матильда с горестным видом рассказывала, как у них украли сто двадцать три доллара. В какой-то момент, когда я уже собралась уходить, Степанида вдруг довольно мрачным тоном заявила:
– Я знаю, хто это украл…
– Кто? – хором крикнули мы с Мотькой.
Степанида ткнула в меня пальцем.
– Вот она и украла!
– Что? – опешила я.
– Что слышала! Это ты украла! Только ты знала, где эти деньги лежат и у тебя вполне могли быть ключи! Тебе просто завидно было, шо я нашла такие деньги…
Бац и Матильда влепила ей затрещину.
– А ну замолчи! Пошла вон, дура! Как ты смеешь оскорблять мою лучшую подругу? Мы всю жизнь с ней вместе, а ты тут без году неделя… Развыступалась, корова! – вне себя от бешенства орала Матильда. – Сию минуту извинись!
– Мотька, не волнуйся, это так глупо, что я даже не обиделась!
– Ну уж нет! Пусть немедленно извинится!
Трезво оценив обстановку, Степанида выдавила из себя:
– Извиняюсь! Я не сказала, шо ты украла, я сказала, ты могла украсть!
В сущности, она была не так уж не права, со смехом подумала я, но Матильда продолжала бушевать.
– Как ты смеешь? Воровка здесь одна – ты! И давай, сию минуту рассказывай, как ты нашла эти бабки!
– Я уж сколько рассказывала! Не надоело?
– Ты врала!
– Ничего я не врала! Говорю же, я шла пешком, а она лежит! За батареей! Ну и вот…
– Степанида!
– Ну чего ты привязалась? Все равно теперь их нет… А я папке написала, шоб приезжал… И чего теперь будет? – с тоской проговорила Степанида. – Он приедет?
– Ну он же не сумасшедший, папка твой, чтобы по одному твоему глупому письму обратно через океан кидаться, – заметила я. – Надо думать, он сперва позвонит!
– Вот именно, – подтвердила Матильда. – Я тебе говорила – ворованное добро впрок не идет! Ну, ладно, все, с воспитанием закончили…
В этот момент зазвонил телефон. Это был папа. Он сказал, что у него сегодня не получится пойти со мной в театр и я могу пойти с Матильдой.
– Отлично! – обрадовалась Мотька. – Я давно хочу посмотреть этот спектакль, а все некогда! Здорово!
– А я? – спросила Степанида.
– А ты дома посидишь, порядок в квартире наведешь!
– Как Золушка! – вздохнула она.
– Видала Золушку? – возмутилась Матильда. – Золушка, между прочим, чужих денег не брала, воров на квартиру не наводила. Никого не оскорбляла, как некоторые… И вообще, у нас завтра гости, надо как следует убраться!
– Какие гости?
– Такие! Увидишь!
– Матильда, я боюсь одна оставаться… – тихо, сквозь подступающие злые слезы проговорила Степанида.
– А пакостить одна не боялась?
– Ладно, Моть, возьмем ее с собой, по крайней мере будет под присмотром, – сжалилась я над несчастной дурехой.
– Думаешь?
– Конечно!
– А билет?
– Ничего страшного, я позвоню маме, и она ее куда-нибудь приткнет.
Я тут же позвонила в театр и, к счастью, маму очень быстро позвали. Я объяснила ей ситуацию, и мама пообещала оставить на контроле контрамарку.
– А контрамарка это шо? – мрачно полюбопытствовала Степанида.
– Пропуск! Посадим тебя или на свободное место, или на ступеньках где-нибудь пристроишься! – объяснила Матильда. – Давай, быстро приведи себя в порядок. Я с таким чупидралом не пойду! Умойся, надень синее платье. Живо!
Степанида подхватилась и убежала в ванную.
– Аська, ты прости ее, идиотку? Ладно?
– Уже простила, тем более в известном смысле она права, – подмигнула я подружке.
Она расхохоталась.
– Но, кажется, сработало! – шепотом заметила Мотька. – Она струсила!
– Да, похоже на то!
– Значит, все не зря было!
Но тут вернулась Степанида, умытая, причесанная и вполне хорошенькая.
Когда мы подходили к театру, Мотька вдруг толкнула меня локтем, указывая на стоящую в переулке красную малютку «Мицубиси».
– До чего похожа на ту машину, помнишь?
Я глянула на номер. Это была та самая машина, которую видели мы с Валеркой.
– Похожа еще не значит та самая.
– Это верно, – вздохнула Мотька. – В Москве таких машин до фига и больше.
– Каких машин? – тут же встряла Степанида.
– Красных! – огрызнулась Мотька.
Степанида внимательно на нее посмотрела. И ничего не сказала. Я тоже промолчала о том, что эта машина мне знакома. К тому же никакой уверенности в том, что эта та самая машина, у меня не было.
На контроле – о чудо! – было оставлено три билета.
Два в седьмом ряду и один в семнадцатом.
– Сядешь в семнадцатом! – распорядилась Мотька, отдавая билет Степаниде.
– А шо я одна делать буду?
– Что делают в театре? Сидят и смотрят спектакль, – возмущенно объяснила Матильда. – Но только попробуй у меня шуметь или храпеть…
– Я никогда не храплю! Но, наверное, будет скучно…
– А ты вообще когда-нибудь была в театре? – поинтересовалась я.
– Не, никогда. Папка говорил, шо в театры только бездельники ходят! Со школой, правда, мы ходили.
В первом классе, на «Репку»! Скукотища!
– А ну марш на место! Развыступалась! Тебя, между прочим, никто не звал, сама напросилась! – раздраженно воспитывала ее Матильда. – Идем, я тебя посажу…
– Моть, – еле слышно сказала я, – может, ты с ней сядешь, а?
