подружкой, стягивались к месту действия.
— Т-ты что?!
— Одевай, говорю! У нас нет возможности тут рассиживаться! Или ты и правда собрался платить пятьсот суэльдо? Так вот: у меня лишних денег нет — подозреваю, что у тебя тоже.
— Так его! — сказал кто-то.
— Да брось, сестренка, — вмешался потрепанный и умудренный жизнью сутенер с соседней койки. — Охота вам была из-за пятисот монет наживать неприятности себе на задницу! — Бесс молча сверкнула глазами.
— Оставь их, Педро! — подали голос из соседнего угла. — Чего хочет женщина, того хочет Бог!
Диего неловко полез в юбку.
— Не так, — сказала Бесс.
— Парень, вспомни, как их снимают, и делай наоборот! — посоветовал кто-то. Диего покраснел.
Вокруг них толпилась уже вся камера.
Надзиратель Алонсо заглянул в открытую дверь. Плотное кольцо спин окружало что-то интересное. Наверное, кто-нибудь крепко продувался в кости. Впрочем, Алонсо было не до того — у него болела голова. Вчера он отмечал крестины дочери. Четвертой. Жена упорно не желала рожать ему сыновей. Алонсо подозревал, что она делает это наперекор ему — раз уж не может настоять на своем в других вопросах. А ведь все они вырастут, и их понадобится выдавать замуж. А кому надо будет думать о приданом? Ему, Алонсо! Конечно, всем известно, что тюремный надзиратель живет не на одно только жалование, но четыре дочери!!! — тут надо быть не надзирателем, а начальником тюрьмы!
— Подложи ему что-нибудь на окорока, а то они больно тощи!
— Эй, парень, а ты умеешь строить глазки?
— Нет, он умеет их скромно опускать!
Эти, а также куда менее пристойные, замечания сыпались, как из рога изобилия.
— Ну, хватит! — Диего повернулся к весельчакам.
— Стой смирно! — сквозь зажатые в зубах булавки прошипела Бесс. — Вколю вот тебе не туда!
— И ты ей больше не будешь нужен — закончили за нее.
Бесс выплюнула булавки:
— А ты, медузье отродье, захлопни рундук и уваливай к ветру! — посоветовала она. Диего охнул, но камера притихла и посмотрела на Бесс с уважением.
— Везет же некоторым дуракам. И за что Господь наградил его такой подружкой? — спросил кто-то у потолка.
— Да, бой-девка. С такой не замерзнешь! — согласились с ним.
Бесс решительными движениями конюха затягивала шнуровку.
— Ты уверена, что это должно быть так туго? — спросил Диего, осторожно пытаясь вздохнуть.
— Уверена, что… Черт! Лопнул шнурок! …иначе оно не налезет. И вообще, радуйся, что я не делаю из тебя придворную даму, — пробурчала Бесс.
— Они сюда не захаживают, — немедленно пояснил кто-то.
— А это правда, что они носят стальные корсеты?
— Да-да, и с шипами внутри, подобно великомученицам.
— Врешь!
— Слово чести, амиго! Видел, какая у них походка?
— А ты-то сам хоть раз видал живую придворную даму? Не говоря уж о ее нижнем платье?
— Повернись. Стой. — Бесс расправляла юбку.
Алонсо вновь прошел мимо открытой двери. Кольцо спин стало еще плотнее. Пожалуй, стоило войти и навести порядок. Алонсо прислушался: в камере явно резвились. На драку, во всяком случае, не походило, на свежий труп — тем более. Да ну их! Он должен совершать обход — вот он его и совершает, правда? Стараясь не слишком качать головой, Алонсо проследовал дальше.
— А хорошо у нее получилось. Такую я бы и сам с удовольствием прижал!
— Какую из двух ты имеешь виду?
— Но, амиго, я же не стал бы оскорблять даму!
— Да пустите же, мне не видно!
— Проваливай, это мое место!
Завязалась мелкая потасовка. Бесс тем временем прилаживала на голову пунцового Диего гребень и мантилью.
— Ишь, раскраснелась, кокетка!
— Сеньорита, вы не станете возражать, если я приударю за вашей подружкой?
Диего не выдержал.
— Убери эти тряпки, Бесс! Никогда кабальеро не согласится…
Договорить ему не дали.
— Ну, парень, не артачься! Для меня бы кто так старался!
— Не подавай повод говорить о неблагодарности мужчин, о кабальеро!
— Сеньора, позвольте мне вызвать неблагодарного на дуэль!
Одна из случившихся в камере девиц протянула платок:
— Сестренка, возьми, и пусть он закроет лицо.
Бесс сунула платок Диего в руки.
— Иди вперед и жди меня за воротами.
— Я не оставлю тебя здесь одну!
— Не валяй дурака. Когда мне понадобится защита, я тебя извещу.
— Топай, парень, мы за ней приглядим! — напутствовали его. Диего пробормотал что-то сквозь зубы и двинулся к выходу.
Стражник в воротах сонно посмотрел на высокую девицу и зевнул. Ему оставался до смены еще целый час.
На улице Бесс догнала Диего.
— По-моему, это было забавно, — сказала она.
— Никогда бы не подумал, что доживу до такого позора! Чтобы мою единственную сестру на моих глазах безнаказанно и нагло оскорбляла толпа невоспитанных мужланов и проходимцев, не имеющих ни малейшего представления о чести, совести и достоинстве!
— Ну что ты, они были весьма милы, — невинно ответила Бесс. — И потом, если уж заимела братца-каторжника…
— Бесс!!!
— Ладно, Диего, не кипятись. Вон удобный закуток — пойди, переоденься. И почему мне приходится всему тебя учить? В конце концов, кого кому велели довезти до Лондона?
Диего поспешно привел себя в прежний вид.
— Теперь куда — за вещами?
— Вещи уже на борту. Примерно через час назначено отплытие. Ко времени проверки мы будем далеко.
— Бесс, я восхищен твоей предусмотрительностью и благодарен, но должен сказать, что мне не скоро удастся простить тебе эту шутку. Это нельзя было сделать как-нибудь по-другому?
— Я не хотела рисковать — тебя мог кто-нибудь опознать при выходе из тюрьмы. Ну не сердись, ну что я такого сделала?
Минуты три Диего шел, молча хмуря брови, затем внезапно фыркнул.
— Так, значит, капитан Блад изучал испанский, сидя в Севильской тюрьме? — сказал он. — Не могу не признать, что даже такой испанец, как я, смог выучить здесь кое-что новое…
