— Я разговаривала по-английски с мистером Джаббар Сингхом, который утром прилетел туда из Дели. Очень милый такой, в чалме, в очках, с большой белой бородой, спросил меня, как мое здоровье, и порекомендовал заниматься йогой. А потом… Потом, он попросил передать привет вам, мистеру Сергею Сергеевичу. Правда!
— Ничего удивительного! — раскатисто, по своему обычаю, заржал Чудо-юдо.
— Это же я его придумал и включил в программу. Вообще-то, кроме привета, он должен был еще что-то передать. Не запомнила?
— Ой! — теперь уже Ленка наморщила лоб — точь-в-точь, как ее сестра. — Сейчас вспомню. Он просил передать вам телефонные номера. Я их очень хорошо запомнила.
— Прекрасно. Вот тебе еще карандаш, — пиши. Так-с! Зинаида Иванна, вы готовы?
— Ага, — сказала Зинка и подала листок. Сергей Сергеевич взял его, поглядел и одобрительно кивнул:
— На первый взгляд, все верно. Потом я посмотрю на компьютер, уточню, что было в программе. Леночка, у вас, я смотрю, дело тоже подвигается?
— Сейчас, последний напишу… Все!
— Ну и слава Богу. — Чудо-юдо забрал листочек, бегло поглядел и сунул в карман вместе с Зинкиным. — Чай, думаю, уже заварился. Можно разливать.
Чай у Сергея Сергеевича был какой-то особый, с мятным привкусом, пить его было приятно. Девки все рассказывали наперебой о Нью-Йорке и Бомбее, а я сидел как бы ни при чем, потому что силился вспомнить, где же я сталкивался с объявлением на 17-й странице «Нью-Йорк тайме». В памяти это явно было. Но что-то все время срывало меня, когда я вот-вот готов был вспомнить. Возможно, это была опять все та же непонятная, «руководящая и направляющая», но на сей раз она не столько руководила и направляла, сколько мешала.
— Нам пора, — спохватились близнецы. — Мама будет волноваться.
— Ну что ж, не смею задерживать, — сказал Чудо-юдо. — Провожатый у вас очень надежный, надеюсь, вы дойдете вполне благополучно под его охраной. Заодно попрактикуетесь в разговорном языке.
Он довел нас до калитки в сопровождении Руслана и запер ее за нами.
— Ну и как вам, мистер Николас, наш учитель? — спросила Лена.
— Интересно, — ответил я вопросом, — а это у вас всегда такие занятия?
— Нет, — сказала Зина, — раньше, в самом начале, он просто учил нас словам с помощью магнитофона. Сначала произношение, потом словосочетания, потом фразы. В общем, обычный курс, как на пластинках, только в гипнотическом сне. Когда мы начали понемножку говорить, конструировать фразы, он стал показывать нам видеофильмы о разных странах и городах, где говорят по-английски. Англия. Штаты, Гонконг, Сингапур, Дели… Бомбей. Яркие, цветные. Причем, как он сказал, эти фильмы специально снимались так, чтобы мы как бы видели город или страну своими глазами. Это все запоминалось, а потом с помощью специальных кодированных сигналов это можно вызвать во сне… Ну и получается, что ты как бы внутри картинки, которую видишь. Ходишь по Нью-Йорку или Бомбею, с тобой кто-то заговаривает по- английски, ты стараешься ответить… Иногда программа подсказывает, какую фразу сказать, если не знаешь. Но сейчас это уже почти не нужно. У нас хороший запас лексики.
— А зачем ему нужно, чтоб вы цифры запоминали из объявлений, телефоны?..
— спросил я.
— Это тест программы, — ответила Лена, — он же изучает, как программа воспринимается. Записывает в программу эти цифры, а мы их должны воспроизвести. Если мы все цифры правильно назовем, значит, программа воспринялась хорошо, если не все — то, значит, хуже.
— А если совсем ничего не вспомните — значит, программа не воспринялась, так?
— Конечно. Но такого ни разу не было. Мы шли по пустынной улице, наверно, было бы совсем тихо, если бы не грохот динамиков танцплощадки.
— А вы на танцы не ходите? — спросил я.
— А что там делать? На пьяные морды любоваться? Там же одни тупые. Наши еще куда ни шло, но те, что на мотоциклах из деревень приезжают, — это вообще! Быдло какое-то! Двух слов сказать не могут, а ухватить за что-нибудь
— как юные пионеры — всегда готовы!
Я почему-то отчетливо представил себе, как юные пионеры в алых галстучках и белых рубашках хватают Зинку с Ленкой за «что-нибудь», и хихикнул. «Что-нибудь» у них имелось, это я еще на речке разглядел.
— А ты в Москве живешь, Николай? — спросила Лена.
— Я в детдоме до сих пор прописан. Так получилось. Я на второй год в пятом классе остался, но потом дела пошли лучше. Восьмой вообще почти на «отлично» кончил. Все говорили, чтоб я в ПТУ шел, все равно, дескать, в институт поступить не сумеешь. Ведь школу-то я закончил в восемнадцать лет! Меня тут же и призвали. У меня и аттестат в детдоме остался, у директора в сейфе. Так что мне еще хлопот немало предстоит.
— Дошли, — сказала Зина. — Можешь идти на свои танцы.
— Да я лучше спать залягу, — сказал я, — мне у вас в сараюшке понравилось.
Джек нас даже не обгавкал, как видно, меня с утра запомнил. Девчонки пошли в дом, а я поднялся по лестнице в «мансарду» над курятником и улегся на дальний от двери тюфяк. Это было самое удобное место, и я зацапал его по праву пришедшего первым. Лосенок и Игорь днем немного подрыхли. Лосенок очень даже немало, а я вовсе не спал, и потому, развалившись на тюфяке, заснул почти сразу. Никаких дурацких снов я при этом не увидел, но проспал отнюдь не до самого утра.
Проснулся я часа в два ночи. Именно столько было на «командирских». Проснулся я как-то сразу, быстро, будто мне пришла команда от все той же силы. Наверно, так оно и было, но дело в том, что мне потребовалось справить неотложную, хотя и небольшую, нужду.
Оба храпуна, то есть Лосенок и Игорь, были на месте. Не знаю, как они протанцевали, но выпили, судя по исторгаемому духану, немало. Перешагнув через них, я спустился вниз и справил все, что надо. Можно было бы и обратно, но тут я услышал на улице приглушенные голоса.
— Все взяли? Веревка где?
— Андрюха понес. Давай лопату.
— Пошли.
Толяна было трудно с кем-то спутать. Вторым, кажется, был Миня. Судя по всему, и остальные были где-то здесь, должно быть, вперед ушли. Я хотел было позвать кого-то из них, но потом подумал: «А на фига?» Если они собрались куда-то своей компанией, то им посторонних не нужно. Однако очень уж было интересно, куда они поперлись глубокой ночью, да еще с лопатой и веревкой. И вообще, они же как будто собирались в Москву? Игорь даже говорил, что они уже уехали.
Любопытство заставило меня последовать за ними.
Поселковая улица была освещена как-то пятнами. Можно было и сто метров протопать в кромешной тьме, и даже больше. Фонари — по крайней мере те, которые горели, попадались редко. Стояла тишина, только где-то гудел трансформатор, да изредка побрехивали собаки. «Афганцы» в своих кроссовках шли почти бесшумно. Очень может быть, что их там, в горах, этому научили. Но все-таки я не терял их из виду, а сам двигался по обочине, по травке, чтоб не шлепать своими ботинками по асфальту.
Выходило, что они шли тем же маршрутом, что и днем, то есть в направлении кладбища. Что они там, решили по-тимуровски памятник ночью соорудить для Саньки Терентьева? Веревка, лопата… Это больше на гробокопательство похоже.
Чем ближе «афганцы» подходили к кладбищу, тем больше было сомнений — стоит ли за ними топать. Все-таки кое-какие страхи оставались, видать, непреодолимыми, несмотря на весь диамат и перемат, вместе взятые «Афганцы» могли делать все, что хотели, а мне-то это зачем? Любопытной Варваре, как известно, нос оторвали. Но кто-то управлявший мною дал команду «Не отставать!», и я следовал за Толяном и Миней ровно на дистанции в сто метров, не отставая, но и не приближаясь.
На воротах кладбища висел замок, но рядом в заборе было не меньше трех дырок. Около одной из них Толяна и Миню поджидали Андрюха и Костя. У них, как видно, была задача разведать обстановку.
