Ленька поднял отряд по тревоге. Через час партизаны покинули базу и взяли направление на Марианов.
— Теперь начнется! — вздохнул Коник.
К вечеру небо затянуло тучами. Шквалом налетел ветер, пригибая молодые деревья к земле. По щекам стегнули первые капли дождя, и скоро гроза опрокинулась на лес. Идти стало трудно. Ноги скользили по раскисшей почве. Одежда разбухла, сделала бойцов неповоротливыми. Фуры обоза то и дело застревали в колдобинах.
— Надо остановиться и переждать непогоду! — крикнул кто-то из партизан, шедших сзади.
— Никаких остановок! — приказал Ленька.
Он был уверен, что следом за отрядом уже идут каратели.
Гроза усиливалась. Уже не струи, а каскады воды падали с неба и с деревьев на цепочку людей, бредущих в темноте.
— Какой черт будет искать нас в такую непогодь! — бормотал Коник, спотыкаясь о невидимые корни.
Иногда кто-нибудь падал, вспыхивали ругательства, на мгновение часть цепочки останавливалась, затем снова приходила в движение.
Поднимались на холмы и спускались в лощины, по дну которых неслись грязные, булькающие потоки. Мохнатая, мокрая ночь поглотила людей, и они плыли в ней, не чувствуя ни расстояния, ни времени.
Отряд поднялся еще на какой-то холм, и начался длинный спуск в лощину.
Прикрываясь плащ-палаткой, Ленька справился по карте и компасу.
— Кажется, это Лаговица. Здесь должен быть мост.
Через несколько минут по цепи понеслось: «Мы у моста. Что делать дальше?»
По-прежнему вокруг густела темнота. Из нее слышался рев крутящейся воды и однообразный шум падающего дождя.
— Ишь вздуло реку, — сказал Коник. — Прет как бешеная.
— Вот бы прижать здесь швабов, — отозвался Каминский. — Накупать бы их всласть перед смертью!
Отряд подтянулся к берегу. Сзади осталась только группа прикрытия.
— Можно передохнуть, — сказал Ленька. — Курите, но осторожно.
Тесно прижавшись друг к другу, гвардейцы прикрылись кожухами и плащ-палатками. Закурили. Разговаривали вполголоса, так как за мостом проходила дорога Марианов — Шумско. За спинами бурлила река.
— Надо разведать, что на мосту, — сказал Ленька. — Кто хочет?
— Я! — отозвался Станислав.
— И я с ним! — сказал Ян Косовский.
— Перейдите на ту сторону, проверьте, не сорван ли где настил.
Разведчики ушли.
Бойцы продолжали курить, пряча огоньки в рукавах.
— В такую погоду ни один шваб носа не высунет из хаты, — сказал Каминский. — Они любят воевать, когда солнышко да тепло.
— А ты любишь воевать в дождь? — спросил Ленька.
Сидящие рядом засмеялись.
— Вот как жахнет нас сейчас оттуда! — произнес чей-то хриплый голос, и, словно подтверждая это, рядом с Ленькой возник Косовский.
— Жандармы, командир! Много! Они уже на середине моста!
— А где индеец?
— Здесь, со мной.
— В ружье, хлопцы! — вполголоса приказал Ленька, вскакивая. — Заряжай! Целиться в середину моста! Стрелять только по моей команде!
Гвардейцы вытянулись в две цепи на берегу, по обеим сторонам моста. Прицелились ниже перил, начало которых смутными полосками белело во тьме. Пальцы застыли на спусковых крючках автоматов, штуцеров и двустволок, Замерли пулеметчики у пулеметов.
— Какая длина моста? — спросил Ленька Яна.
— Не знаю. Мы не дошли и до середины. Вдруг слышим — кто-то нам навстречу, И голос: «Ферфлюхт… « Мы сразу назад.
— А ширина?
— Едва пройдет крестьянская телега.
— Командир, вот они.
Темнота на мосту уплотнилась, и это уплотнение медленно двигалось вперед. Видимо, это и была головная группа немецкого отряда. Сколько их там — десять, двадцать? Хорошо, что они не заметили разведчиков. Неожиданность — половина дела. А если отряд больше? Если их — сотни? Нет, быть не может. Да и думать больше некогда.
— Огонь!
Грянул длинный залп. Все кругом осветилось коротким трепетным светом. Группа на мосту словно выпрыгнула из темноты. Блеснули мокрые каски и дождевики. Потом все нырнуло в ночь, но тотчас снова высветилось красными вспышками. С моста ответили автоматными очередями.
Свет выстрелов выхватывал из мрака мерцающие прутья дождя. Лязгали торопливо передергиваемые затворы. Кто-то закричал. Черные силуэты начали отрываться от группы на мосту и падать в воду. С треском сломались перила. Теперь гвардейцы стреляли беглым огнем. Каминский, досылая патроны в ствол, кричал:
— Прыгайте! Прыгайте! Купайтесь, пся крев!..
Огонь с моста постепенно ослабевал и наконец прекратился. По Лаговице плыли трупы.
— Коник, Чарны, ко мне!
Партизаны подбежали к Леньке.
— Берите ребят и летите за швабами! Не давайте им опомниться. Атакуйте гранатами.
Человек десять гвардейцев загрохотали по настилу моста следом за отступившими жандармами. Вскоре на том берегу глухо рванула граната и послышались крики «ура!».
К рассвету отряд переправился на левый берег Лаговицы. Дождь прекратился. После напряжения ночной схватки партизаны чувствовали себя вялыми. Хотелось спать, но Ленька не дал никому ни минуты передышки.
— Вперед, ребята! Как можно дальше от берега!
Неизвестно, скольким гитлеровцам удалось бежать. На мосту и на берегу нашли восемь трупов. Трое или четверо утонули.
Взошло солнце. Отряд медленно тянулся по редколесью. Мокрая земля парила. Уже несколько раз падали лошади в обозе. Их с трудом поднимали на ноги. Впереди на низких холмах синела роща. Часам к одиннадцати добрались наконец до нее. Гвардейцы засыпали на ходу,
— В лес! Поглубже в лес, там отдохнем, — подбадривал Ленька.
Но роща оказалась неширокой. Не успели углубиться в нее и на километр, как связной передового охранения доложил, что вышли к дороге, по которой двигаются грузовики с военной жандармерией.
— Сволочь! — выругался Ленька. — Этого еще не хватало!
Остановив отряд, он приказал, чтобы никто не разговаривал и чтобы — упаси бог! — не заржали кони, и сам пошел к дороге.
Колонна машин с ревом неслась к Лаговице. В кузовах грузовиков плотно сидели жандармы в черных мундирах. Они покачивались в такт движению и походили не на людей, а на больших темных кукол. В двух грузовиках Ленька рассмотрел зеленые трубы минометов.
— Шесть, — сосчитал он. — По двадцать человек в машине.
— Наверное, ищут нас. Будут прочесывать леса, — сказал один из разведчиков.
— Плохо, — отозвался Ленька. — Ты не заметил, сколько машин прошло до меня?
