Все собрались.
– Я считалку знаю, – зашипел Ленька. – Давай посчитаемся, кто первым пойдет: на вокзале в темном зале…
Счет выпал на самого Леньку.
– Я, верно, сбился, – растерялся Ленька и снова затараторил: – На вокзале в темном зале…
– Нечего, нечего, – загудели мы. – Не жиль!
Ночь была темная, хоть оба глаза выколи или пять мешков подряд надень на голову, а потом – шапку 60-го размера. И луна исчезла, и звезды – должно быть, к непогоде.
Впереди шел Ленька, за ним волочился хвост простыни. Леныка все время оборачивался и ворчал:
– Не отставайте! Ну!
– Ух, мы сейчас Вениамина и попугаем! – сказал я Левке. – Войдем к нему в комнату, станем по углам… Все в белом! И завоем: «у-у-у»… А он бряк на колени: «Караул! Спасите!»
Я зажег под простыней фонарик и весь так и засветился, как святой на старинных картинах.
– Привидение, – ахнул Ленька. – Шагай впереди!
Что, я дурак? Я ему отдал фонарик, а сам пошел сзади всех. Спасибо догнал Леньку.
– Ты не трусь, – подбадривал он его. – Как только войдешь в комнату, включай фонарик. А когда Вениамин напугается, деру!
– А вы? – остановился Ленька.
– А мы… – запнулся Спасибо. – Ну, мы тоже не подведем. Я стану на атасе, а остальные будут в окна смотреть.
– Дурак дурак, а хитрый, – обиделся Ленька. – Я и сам могу на атасе постоять.
– Ладно, ладно, – рассердился Гринберг. – Я с тобой войду!
– И я, – сказал Рой.
– И я, – заявил я на всякий случай. Не люблю оставаться белой вороной.
Спасибо смутился:
– Ну, вот… Ну, вот… Я хотел как лучше! Если б на Леньку не выпал счет, я сам бы вызвался первым!
– А потом бы заблудился, – с облегчением засмеялся Ленька. – Кто капитан? Я! А капитан где? Впереди! Ведь у пиратов настоящих как? Как? – спросил он у меня.
– У пиратов… – растерялся я. – Ах, у пиратов!… Один за всех, все за одного! Куда один, туда и все! Куда все, туда и один!
– Вот! – гордо оказал Леныюа. – А ты… на атасе…
– Вы меня превратно поняли, – по-культурному забубнил Спасибо. – У меня храбрости хоть отбавляй!
– Ведрами? – ехидно опросил Рой.
Спасибо обиделся, замолчал, оттолкнул Леньку и пошел впереди:
– Можете в окна смотреть! Я войду один!
Ленька для порядка пошипел:
– Кто напитан? Кто? – Но особо настаивать не стал.
– Он сам напросился, – шепотом оправдывался Ленька перед Роем. – Ведь у пиратов как? Как? – опросил он у маня.
Я не стал подводить Леньку. И так каждому ясно, что он струсил, потому что даже мне – мужественному, смелому человеку! – было немного не по себе после того, как я вызвался со всеми попугать Вениамина.
Поэтому я и оказал:
– Желание каждого – закон! Чего хотят все, хочет один! Чего хочет один, хотят все!
– Вот! – обрадовался Ленька. – Другой бы на моем месте спорить стал, а я – нет. Закон!
Так мы и шли. Впереди – Спасибо, за ним – Ленька, потом Левка, затем – Рой, а я «замыкал шествие», как оказал бы Дюма-отец. И каждый в простыню завернут. Парад домовых!
Мы подошли к веранде третьего корпуса, где жил Вениамин, и остановились.
– Ну, иди, – оказали мы Олегу. Спасибо поднялся на одну ступеньку:
– А вдруг его инфаркт хватит?
– Чего? – удивился Рой.
– Приступ сердечный, – затараторил Спасибо. – Вот у моего деда на неделе по сто раз бывает. Хвать – и не отпускает! Инфаркт, говорит дед, пойду пиво пить. Только пивом и спасается. В энциклопедии так и сказано: пиво – жидкий хлеб.
– Давай, давай, – подталкивал его Ленька. – Пиво… На фонарик. Дед тут ни при чем. Деду-то твоему сколько?
– Семьдесят, – упавшим голосом ответил Спасибо.
– А Вениамину?
Спасибо промолчал.
– То-то! Давай быстрей. Попугаем – и все. И спать.
Спасибо подошел к двери, взялся за ручку и снова обернулся. Мы стояли и делали знаки – давай, мол, не трусь. Олег дернул за ручку и…
– Ого-го! – прорычал чей-то бас, и на пороге появилось какое-то чудище-страшилище в тулупе шерстью наружу! А в руках дубина!
Не успели мы его и разглядеть как следует – да что разглядеть! – даже опомниться, как оказались на своих кроватях. Все показали такой класс, куда там лучшим олимпийским бегунам на короткие дистанции.
А Грунькин лежал себе и хохотал-надрывался:
– Здорово мы с Вениамином над вами подшутили?!
Ну, и предатель!
Ничего себе шуточки!
Так человека можно и до инфаркта довести. Совершенно свободно! Целая бочка пива не поможет! Ну, Вениамин, держись!
Глава 16.
Третье сражение с Вениамином
Само собой разумеется, что предатель Грунькин не одну сотню минут просил у нас прощения. После смеха всегда бывают слезы – примета! Чем он только не клялся, чем он только не божился! Он свободно распоряжался жизнью своих родителей и далеких родственников, вращением земли и солнца. И даже местом, на котором должен обязательно провалиться, если соврет!
Мы не злопамятные, мы его простили. Как будто это так трудно – простить?! Но сами четко поняли: если какая заваруха случится, на Грунькина не положишься, не то что как на каменную стену, но даже – как на обыкновенную чурку.
Вениамин устроил сбор нашего отряда и прочел краткую стовосьмидесятиминутную речь, в которой ходил все вокруг да около и с хитрой улыбкой скрывал то, что всем давно известно. Он говорил о каких-то неизвестных хулиганах, разгуливающих в полуночный час по лагерю в белых простынях. И так далее, и тому подобное! Он даже не забыл всем сообщить, что сон – залог здоровья.
Странный человек Вениамин! Нет бы сразу все взять да выложить, и гора с плеч долой, а то мы три часа холодным потом обливались – вот сейчас назовет имена и даже фамилии, вот сейчас… А он и не назвал. И зачем тогда было огород городить?
Во время сбора все мальчишки смотрели на нас с уважением. Снизу вверх! Особенно, когда ты сидишь на ступеньках веранды, а они – на земле.
