государственном устройстве, а в Пномпене уже все за нас решили!) Местные власти стараются поддерживать геополитический баланс: бульвары, идущие перпендикулярно «Российскому», названы, видимо, не без умысла — именами Джавахарлала Неру и Мао Цзедуна. Вокруг вокзала непривычная тишина; ворота закрыты; в тени под навесом дремлют нищие. Сквозь решетку видны платформы, но пассажирских поездов нет — в тупиках грузовые вагоны и цистерны. Между платформами пасутся свиньи. Вдалеке, у депо — покореженные остовы вагонов, словно вокзал только что покинули полпотовцы. Сонный привратник нехотя открывает дверь, ведущую в зал ожидания. Спрашиваю у вокзального стража: где расписание поездов на Бангкок? Когда откроют кассу? Он смотрит на меня с недоумением. Какие поезда? Они не ходят уже почти год! — Причина? — Красные кхмеры! Из дальнейшего разговора выясняется, что борцы за социальную справедливость нападали на поезда, брали заложников и убивали иностранцев, если не было выкупа. Баттамбанг — ворота в Таиланд, город, лежащий на северо-западе от Пномпеня, контролируют королевские войска, но полпотовцы взорвали мосты в его окрестностях. В 50 километрах от города то и дело идут бои с красными боевиками, так что камбоджийско-таиландская граница закрыта. Из Пномпеня до Баттамбанга местные жители добираются по шоссе на свой страх и риск, мимо многочисленных блок-постов. На доске объявлений — изысканная надпись по-французски: «Королевская железная дорога имеет честь известить дорогих клиентов...» Ниже — расписание поездов на Сиануквиль — главный портовый город страны. Так что жизнь на королевской железной дороге еще теплится: через день гоняют вагоны на юго-запад, к заливу, туда, где относительно безопасно и набегов «рыцарей революции» почти не бывает. Но этот город лежит в стороне от границы с Таиландом, и вряд ли оттуда ходят пароходы до Бангкока.
Снова сажусь на велосипед. Близ пересечения бульваров Российской Конфедерации и Мао Цзедуна высится пагода буддийского монастыря. У ворот — молодые монахи в желтых одеяниях. Пожилых насельников не видно: при красных головорезах «буддийский вопрос» был решен окончательно. Монахов убивали ударами мотыги по затылку, экономя силы и патроны. Проехав квартал, поворачиваю на Камбоджийскую улицу, оттуда на улицу Монивонг, где расположен офис Аэрофлота. Молодой камбоджиец, работник Аэрофлота, сообщает, что рейсы Пномпень — Москва выполняются всего два раза в месяц, и до ближайшего — больше недели. Делать нечего; пересчитываю оставшуюся у меня наличность и, обгоняя велорикш, еду в офис камбоджийской авиакомпании. Миловидная сотрудница приветствует европейца и называет стоимость авиабилета до Бангкока. Это превышает мой бюджет. А девушка с улыбкой добавляет, что перед отлетом необходимо заплатить еще 15 долларов — налог за пользование аэропортом. На всякий случай, интересуюсь: быть может, таиландским самолетом долететь до Бангкока дешевле? — Наоборот, дороже, — следует ответ. Обещаю подумать и выхожу на шумную Монивонгскую улицу. Итак, ловушка захлопнулась... Что делать? Идти в российское посольство и просить о помощи? Да там все сами нынче нищие, а я — случайный путник...
К юго-западу от Пномпеня, на мысу, врезающемся в залив Кампонгсаом, лежит город Сиануквиль (бывший Кампонгсаом), названный так в честь нынешнего короля Камбоджи. У кружочка, обозначающего этот город, нарисован якорь — значит, там есть морской порт. Выход один: надо ехать в Сиануквиль. А с пограничными властями можно договориться — в худшем случае, отправят обратно в Пномпень. Автобус на Сиануквиль отходит от центрального базара, где, несмотря на все усилия полпотовских наркомов, ежеминутно рождаются капиталистические отношения.
В полдень автобус прибывает в Сиануквиль. Местные жители расходятся по домам, а на чужестранца, как голодные комары, набрасываются гостиничные маклеры, соблазняя преимуществами своего отеля. Каждый сует в руки свою визитку. На одной из них читаю: «Низкая цена. Вид на море и главный порт». Вид на порт — решающий аргумент, возможно, там повезет с шаландой. Но сначала нужно обменять немного денег и осмотреть город. Моторикши кружат вокруг одинокого иностранца. Их заработок невелик, и путника — а тем более белого, — идущего пешком, они воспринимают, как личного врага. Городок невелик и напоминает райцентр где-нибудь на Кавказе. Здесь все еще видны последствия полпотовского правления. Пламенные революционеры когда-то предали огню этот буржуазный центр. Вот трехэтажное здание из бетона со следами копоти от пожара. Часть стен разрушена, и зияющие проломы закрыты частично бамбуковыми щитами. Здесь поселились сельские жители, на балконе держат квохчущую и хрюкающую живность. Обменяв небольшую сумму, выхожу на пыльную площадь. И тут же среди моторикш начинается борьба за право везти пассажира. Самый проворный выхватывает у меня из рук гостиничную визитку с красивым названием отеля — «Меличенда». И вот мы уже несемся по пригородному тракту к берегу залива Кампонгсаом. Через четверть часа из-за поворота открывается вид на морскую гавань, и водитель подкатывает к отелю. Отель — это громкое слово. Хлипкое деревянное сооружение стоит на сваях; в номере — топчан, стул, сетка от москитов и большие щели в полу — так что ронять мелкие предметы не рекомендуется. Вентилятора, а тем более кондиционера, нет: считается, что с моря постоянно дует освежающий бриз. Работники отеля — одна семья — дремлют в тени тут же, на веранде, у алтаря со статуей Будды, перед которой курятся ароматные палочки. Однако рассиживаться некогда: надо идти в порт и выяснить насчет фелюги. Порт Сиануквиля — единственный в стране, и весь грузопоток идет через него.
Потолкавшись среди портового люда, узнаю, что из близлежащего рыбацкого поселка ежедневно ходит «хайдрофойл» (водометное судно) до Ко Конга — острова, близ которого проходит камбоджийско- таиландская граница. Значит, мне — туда, хотя дальше — полная неизвестность... Рано утром постояльцев «Меличенды» будят голосистые петухи. Оказывается, при постоялом дворе большое птичье хозяйство, и куры обосновались как раз пол полом гостиничных номеров. Периодически их выхватывают из подполья — и в кастрюлю или на сковородку. В гостиничном «ресторане» почти все блюда в меню начинаются со слова «чикен». Хотя стоимость номеров низкая, цены в ресторане высокие. Отель стоит в стороне от поселка с его дешевыми харчевнями, и постояльцы вынуждены переплачивать. Мой сосед по гостинице — англичанин из Австралии. Он немногословен, но чувствуется, что отдых на море в его планы не входит. Услышав о моих намерениях, он проявляет живейший интерес к деталям предстоящего путешествия. Выясняется, что он тоже хотел бы попасть в Таиланд наземным или водным путем. Наши цели совпадают, и мы решаем держаться вместе. При переходе границы может случиться всякое, а его паспорт с британским «двуспальным Левою» внушит местным властям доверие и уважение. Так что у меня, кажется, будет хорошая «крыша».
Утром деревенские мотоциклисты везут нас в рыбацкую деревушку Томнопроло, к причалу. По дороге встречаем засаду: легковушка с надписью «Таможенная служба» стоит в кустах, а два таможенника внимательно наблюдают за транспортом, идущим в город. Мой водитель рассказывает, что здесь процветает контрабанда сигаретами и прочим. Камбоджийские и таиландские рыбаки пашут в заливе бок о бок, и невозможно уследить — что они там перегружают с одного баркаса на другой. Приходится проверять конечное звено цепочки, выборочно, кустовым методом. Минут через двадцать въезжаем на территорию пристани. Здесь множество харчевен, меняльных лавок и ночлежек. Это транзитка для пассажиров, отправляющихся на острова Самит, Ко Конг и в прибрежные селения, стоящие в устьях рек Тяйаренг и Каеп. По суше передвигаться опасно из-за красных полевых командиров, по воздуху — накладно. Идем к деревянному бараку, где продают билеты на водомет. Цена проезда указана почему-то не в местных дензнаках, а в таиландских батах и американских долларах.
Похоже, что «хайд-рофойл» перемешает пассажиров в некую буферную зону со своими законами. Покупаем билеты, а затем идем на посадку мимо нищих калек, которые протягивают пассажирам металлические плошки для сбора милостыни. Один из них тянет моего спутника за рукав, тот отмахивается, но тут же обнаруживает свою оплошность не. Это вовсе не нищий, а работник пограничного контроля, приглашающий нас показать документы. Заходим под навес, где в бамбуковом кресле угнездился пограничный страж.
Изучив наши паспорта, он подзывает помощника, говорящего по-английски. Первый вопрос — о цели поездки. С пограничными властями темнить не рекомендуется, и мы честно признаемся, что хотим
