— Бери под любой процент, — напутствовал его Максим. — Согласен по гроб быть в долговом рабстве...
Белый Камень на фоне снежной белизны казался серым и мрачным. Встали под камнем, под береговым обрывом и, отсчитав от него пятьдесят шагов, оказались на самой середине реки.
— Говорили: здесь, — сказал Вадим.
Максим, осунувшийся, потемневший лицом, достал из мешка пешни и лопаты.
— Все-таки не пойму, как мы до дна реки доберемся, — сказал Вадим, — способ у тебя очень странный.
— Суть его проста, — бесцветным голосом ответил Максим. — Снимаем верхний слой льда, снизу нарастает новый, снова снимаем верхний слой льда, тем самым углубляя яму, и снова лед снизу нарастает... И так до тех пор, пока до дна не дойдем. Так раньше в Сибири делали. Я читал. Старинный способ...
И, взяв пешню, стал долбить лед. Вадим молча присоединился к нему.
Когда взошло стылое солнце, они уже выгребали куски колотого льда из огромной, многометровой в диаметре ямы. Глубина ямы получилась сантиметров тридцать-сорок.
На другое утро они вновь долбили лед, углубляя яму. Края ямы были им теперь почти по пояс.
— Какая здесь глубина? — спросил Максим.
— Метра три, — ответил Вадим.
— Значит, будем приходить и вечером. За день лед тоже нарастает.
— Может, кого-нибудь на помощь позвать? — спросил Вадим. Лицо его пылало багровым цветом, из-под шапки выбились и замерзли сосульками пряди белокурых волос — он явно страдал от непомерных физических усилий.
Максим покачал головой:
— Надо все сохранить в тайне.
В вечерних сумерках они снова встретились у Белого Камня, Вадим был не один, с ним пришел невысокий коренастый парень в зеленой телогрейке. У парня было широкое скуластое лицо с восточным разрезом глаз.
— Шурин мой — Коля, — представил Вадим своего попутчика. — Ему можно доверять. Не проболтается. К тому же он — каратист.
— Каратэ — японский вид, мы из корейцев, — поправил Коля.
— Таэквон-до? — спросил Максим.
— Нет, тхаэкион — более древняя разновидность, — уточнил Коля. — Я в Москву ездил наниматься инструктором...
— Ну и как? — спросил Максим, берясь за пешню.
— Не прижился, — улыбнулся Коля. — Там у вас тоже мафия. В Колиных руках пешня казалась невесомой.
— Осторожнее, Коля, насквозь не пробей, зальет яму водой, пиши пропало — все сначала придется начинать, — забеспокоился Максим.
Николай кивнул. Адский холод, физическая нагрузка, похоже, были ему нипочем — лишь густел румянец на лице. Когда они собирались уходить, Николай сказал:
— Надо вырубить льдину и закрыть яму, неровен час, пойдет кто в темноте, свалится, ноги переломает...
— Сюда почти никто не заглядывает, — заметил Вадим. Но льдину они вырубили и перед уходом закрыли ею яму.
На следующий день принесли с собой веревочную лестницу, чтобы можно было опуститься на дно ямы. А еще через день сквозь лед и тонкий слой воды разглядели дно.
Было уже темно.
— Завтра будем дно копать, — уверенно сказал Вадим. Максим кивнул и впервые за последние дни что-то похожее на улыбку осветило его лицо.
Ночью он почти не спал. Завтрашний день будет решающим. Неужели ему повезет? Что-то слишком все хорошо складывается! Нужны деньги — вот тебе клад!
На следующий день к Белому Камню они шли не таясь — по льду реки, а не плутали в лесу. Солнце еще только поднималось над лесом. Над рекой плавал морозный туман, превращавший выдыхаемый воздух в сосульки на усах Максима. В тумане тонули голоса, и в десяти шагах уже ничего не было видно.
Они сдвинули в сторону льдину, закрывавшую яму, и по веревочной лестнице спустились вниз. Сколов последний слой льда, стали копать песчаное дно. Копали долго. И вот лопаты стали увязать в чем- то, похожем на ткань.
Клад? Суеверный страх шевельнулся в душах копателей. Томление охватило их, как будто им предстояло занятие сладостно-желанное, но предосудительное.
Орудуя пешнями, как копьями, они изодрали в клочья накрывавший клад слой материи. И увидели скрюченный труп. Мертвец был в долгополой черной одежде — одна нога согнута в колене, другая выпрямлена, как будто он застыл в беге.
Кладоискатели отпрянули. С ужасом смотрели на останки человека. Кожа лица высохла, сморщилась, обнажив, как в улыбке, желтые зубы. У мертвеца оказалась отсеченной кисть правой руки, из спины торчало оперенье стрелы.
Первым пришел в себя Николай. Он откинул угол черной кожаной подстилки, на которую был положен труп. Взорам открылись груды предметов, отливавших желтым блеском. Они вытащили огромное блюдо с выгравированной на нем птицей, на ее груди было изображено человеческое лицо. На другом блюде был выгравирован великолепный дворец в орнаменте из слонов и коней. Нашли и полуистлевший ремень с бляхой — на бляхе контуры трех пляшущих человечков. Николай взял в руки чашу, разглядывал на ее боках изображения сражающихся воинов в рогатых шлемах. И вдруг замер. Прислушался. Наконец спросил шепотом:
— Слышите?
Максим и Вадим тоже прислушались. Издалека доносился нарастающий гул моторов. Николай поспешно выбрался из ямы, за ним — Максим с учителем.
Гул шел со стороны поселка. Максим стал поспешно закрывать льдиной яму. Николай бросился помогать ему.
— Да вы что встрепенулись? — удивился Вадим. — Надо еще узнать, кто это...
— Ясно — кто, — бросил Максим.
Льдина примерзла, и ее пришлось вырубать. И в тот момент, когда она заскользила, прикрывая яму, из-за поворота реки показались аэросани и «Ямаха».
Шум двигателей смолк. Сани застыли на месте. Бандиты спрыгнули на лед, улыбаясь, шли к кладоискателям. Один, показывая на них пальцем, истерично хохотал.
«Началась забава», — подумал Максим.
Первым хозяйской походкой подошел невысокий человек, которого Максим видел впервые. Он был в неопрятной дубленке с оторванными пуговицами, но сверкал золотыми зубами.
— Ну что, кладоискатели, — сказал он, добавив к обращению ругательство, — теперь — свободны, спасибо за труд!
Бандиты расхохотались.
— А что, Джага, — сказал, обращаясь к бандиту с золотыми зубами, бородач, — может, дадим им что-нибудь по мелочевке, все-таки трудились мужики?
— Дашь из свой доли, — ответил Джага и приказал: — Марш отсюда. И чтобы духу вашего здесь не было.
— Постойте же... — совершенно опешил Максим. — На сорок тысяч баксов возьмите себе золота, остальное — наше...
Ответом ему был издевательский хохот.
— Во-первых, ты нам зелененькими должен, а не рыжовьем — уговор был, — сказал Джага, — а во- вторых, клад принадлежит государству, то есть народу, а не тебе. Как ты посмел в народный карман залезть?! В общем — убирайтесь! Иначе...
