поведение. Явно не обладая ни зрением, ни речью, ни способностью мыслить, сознавать собственное существование и положение в пространстве, они, тем не менее, начинают вести себя так, словно все это у них есть.
Ради достижения столь далекой и абстрактной цели, как выживание хотя бы одной особи, простейшие приступают к созданию непростой инженерной конструкции в виде шаровой капсулы на высокой башне. Такая конструкция, в принципе, природе известна: нечто похожее представляет собою, например, головка зрелого мака на длинном стебле.
Строительство требует от амеб четкого разграничения задач и специализации клеток. Однако не видно, чтобы кто-нибудь отдавал им распоряжения. Те амебы, которые последними прибыли на место сбора, образуют из своих тел дискообразное основание. Из его середины вырастает стебель, создаваемый теми, что прибыли первыми. По ним взбираются следующие в очереди, и именно они формируют из себя шарообразную капсулу.
Часть амеб размещается в получившейся камере наподобие пассажиров в необычном экипаже. Здесь они преображаются, превращаясь в споры. Сжимаются, обезвоживаются, окружают себя плотной кожурой, затормаживают метаболизм и наконец становятся семенами, вроде маковых зернышек.
Амебы, образовавшие конструкцию, сами обрекли себя на вымирание. Лишенные пищи, они вскоре погибнут. Спустя некоторое время капсула распадется, споры рассыплятся, и, если поможет ветер, у них появится шанс попасть на влажную почву. Тогда они оживут, снова станут амебами, начнут питаться и делиться. Популяция восстановится.
А теперь, чтобы лучше понять, в чем суть того, что совершили амебы, взглянем на них с нашей, человеческой, колокольни. Представим себе, что в некой далекой стране, в день рождения Обожаемого Вождя, десять тысяч его верноподданных бегают по стадиону, держа в руках разноцветные шапочки. Неожиданно они останавливаются, напяливают шапочки на головы, и пред очами восторженных зрителей расцветает точный портрет вождя, сложенный из разноцветных пятнышек.
Вряд ли найдется биолог, который рискнет утверждать, будто дело тут в инстинктивном поведении молодежи. Очевидно, что вначале был разработан детальный план представления, начиная с портрета, разбитого на десять тысяч цветных точек. Затем положение каждого паренька и девушки на стадионе было точно определено и даны инструкции, где, когда и какая шапочка должна оказаться на голове. Был обусловлен сигнальный код и способ его передачи. Мозг каждого участника запомнил инструкции, и в соответствии с ними человек действовал во времени и пространстве.
Тем не менее, те же самые биологи упорно твердят, что амебы якобы обходятся без всего вышеперечисленного. И утверждают это во времена информатики, кибернетики и бурного развития теории управления!
Без проекта конструкции, без центра управления, без плана строительства создать что-либо, в принципе, невозможно. В природе тоже. К амебам это приложимо в равной мере. Но известно же, что амебы не вычерчивают планов на березовом листке. Нет у них и ни малейшего представления о цели и результате совместного действия, поскольку последнее неразрывно связано с сознанием и мозгом на человеческом уровне. Так каким же чудом амебы управляются со столь сложной задачей? Ясно одно: это чудо не может быть следствием информационной пустоты. Тогда кто или что создало необходимый пакет информации, где его хранит и как преобразует, ежели мозг тут ни при чем?
На ум опять приходят гены. Ну что ж. Теоретически рассуждая, генетическая запись необходимых сведений возможна. ДНК амебы, как и любая другая, — это длинная лента, вдоль которой линейно расположены «буквы» — основания генетического кода: аденин (а), тимин (т), гуанин (г) и цитозин (ц). Сгруппированные тройками в различных комбинациях в так называемые кодоны, они являются шифром для аминокислот, что создают белковые цепочки.
Такую запись можно использовать и по-иному. Например, приписать кодонам цифровые значения. Чтобы такую запись реализовать на практике, каждая прибывающая на сбор амеба должна получать очередной номерок и в зависимости от него координаты позиции, которую ей следует занять в конструкции. Кто-то или что-то должен эти номерки присваивать и одновременно контролировать движения каждой из шестидесяти тысяч особей.
Затем каждая, взбирающаяся по своим сестрам, амеба должна была бы постоянно устанавливать свое положение по отношению к нулевому пункту трех осей координат (х, у, z), чтобы знать, следует ли ей взбираться дальше, переместиться левее или же правее. Однако, согласитесь, это требование абсурдно, поскольку у амеб нет органа, служащего для телезамеров и сравнения изменяющихся данных с имеющимся планом.
Тогда что же руководит амебами?
Действительно, их поведение можно объяснить, только приняв существование внешнего фактора, влияющего на весь «коллектив», хранящего план-проект, управляющего движениями каждой особи. Решающего, как разместить каждую из сорока, шестидесяти или более тысяч клеток. Всякий раз определяющего диаметр основания и толщину колонны в зависимости от веса и диаметра будущей капсулы.
Такой фактор не умещается в рамках известных нам законов физики. Ни одно из известных науке полей — магнитное, гравитационное, электромагнитное — не пригодно для хранения плана или же образца сложных и изменяющихся во времени физических структур. Объем информации, которую возможно в таких полях разместить, невелик. По той же причине они не годны для программирования чрезвычайно гибкого поведения живых организмов. Поэтому оправдано предположение, что то, от чего биологи отделываются, назвав «инстинктом», принадлежит трансцендентальному пространству.
Это какой-то вид «представления, воображения», пребывающего, вероятно, в объеме всей вселенной и воздействующего на всех амеб, где бы они не появились. И хотя он нематериален, тем не менее, «читабелен» для существ, которые, следуя его указаниям, собственными телами заполняют субтильный образец «конусообразного холмика», «ползающей улитки» и, наконец, «башни». Так же ведет себя подходящее в квашне дрожжевое тесто, когда, заполняет собою объем квашни и принимает ее форму.
Я думаю, что — именно наука, как это ни парадоксально, достигнув в ходе исследований непреодолимых границ, предоставит нам доказательства трансцендентальной основы всего сущего.
Злые колдуньи и сказочные чародейки, возжелав кого-либо наказать, обращали его в животное. Так поступила Цирцея со спутниками Одиссея, превратив их в свиней, так царевен превращали в лягушек, а добрых молодцев в медведей. Частенько волшебницы и волшебники трансформировались сами, женщины — в сов, мужчины — в летучих мышей. Но совершенно особой статьей была борьба волшебников, превращавшихся то в одно, то в другое, притом все более грозное, зверье. Увидеть это затруднительно, однако современная техника кино позволяет наблюдать подобные чудеса на экране. Настоящую революцию совершила цифровая запись изображения и компьютерное преобразование исходных данных. Появились специализированные программы, осуществляющие так называемые морфозы: невероятно эффектные превращения одного предмета в другой, например, руки — в меч, шахматной доски — в человеческое лицо, Майкла Джексона—в пантеру.
Однако такого рода трансформации изобретены отнюдь не человеком. Вся история жизни — непрерывное преобразование одних видов в другие. Все живое построено из одинаковых кирпичи ков- клеток, а сложатся ли они в форме собаки или кошки, зависит от неведомого науке фактора. Именно он несет ответственность за то, что у определенного вида антилоп начала вытягиваться шея, превратив их в жирафов.
О том, как осуществляются эволюционные изменения, мы не знаем ничего, видели только их результаты. Впрочем, существуют в природе изменения, которые можно наблюдать ежедневно. Я имею в виду метаморфозы насекомых. Рассмотрим сказанное на особо наглядном примере бабочек.
Зрелая самка откладывает оплодотворенные яички, из которых вылупляются гусеницы. Прожорливые детишки во много раз увеличивают свою массу, попутно сбрасывая очередные, уже слишком тесные шкурки. Решив в определенный момент, что пора оторваться от стола с яствами, они укутывают себя одеждой из шелковистой массы, которая, застывая, превращается в неподвижный, твердый кокон. И
