голову (всего-то две бутылки сухого доброго вина), мы обсуждали возможность прохода «Крузенштерна» по Севморпути, и глаза капитана излучали решимость воплотить в жизнь эту красивую идею — как говорили при Петре «на благо Отечества». На следующий день газета Лас-Пальмаса опубликовала две статьи: одну о нашей экспедиции, другую о приходе «Крузенштерна» на Канарские острова.
В Лаc-Пальмасе мы простояли почти две недели в ожидании бразильских виз и паспортов, заряжаясь нетерпением и строя планы, как лихо рванем через Атлантику. Но, как всегда, не стоит рассчитывать на легкий успех, опираясь только на свои желания и положительный опыт, — мы буквально застряли в штилях между Канарами и островами Зеленого Мыса, делая по 80 миль в сутки и проводя время в попытках поймать гигантского марлина, а также холодя душу купанием в соседстве с акульими плавниками.
Как-то незаметно ушла в воду Большая Медведица. Пришел ноябрь, но стало теплее. Почти с тревогой ждем, что еще выкинет природа. Со стороны Африки идет мгла и рыжей пылью ложится на паруса. Откуда-то появился сверчок и поет по ночам, как в родном Пушкино, а днем прячется в кокпитном рундуке. Ночью луна со звездами такие, что можно читать. На вахтах распеваем песни да пьем чай с конфетами. «Урания-II» тихо идет в спокойном океане, мерно переваливаясь с борта на борт; летучие рыбки стайками вспархивают из-под ее носа и улетают, дребезжа своими прозрачными, как у стрекоз, крыльями. Мы оттолкнулись от Земли, оставив себе лишь одну возможность — вернуться домой, обойдя вокруг света. У нас для этого есть только то, что мы имеем, и неукротимое желание сделать это...
Тем временем подошли к островам Зеленого Мыса, к восточному из них, небольшому острову Сал. Завернули за скалистый мыс и увидели широкий залив и в северо-западной его части, в бинокль — два крестика мачт. Яхты. Это было сиротливое зрелище на фоне голых холмов, белого прибоя у прибрежных скал и сильного ветра от берега, вспахивающего медленную зыбь. Но что-то в этом все-таки было, к чему-то тянуло; позже я понял — дикая природа острова, абсолютно нетронутая цивилизацией... Мы «срубили» геную, бизань, потом грот. Яхта замедлила ход. Отдали якорь, не доходя 300 метров до прибойной линии. Якорь пополз, мы пригрузили его, отдав еще 15 метров цепи.
Маска и ласты одеты молниеносно, и вот я уже плыву вдоль якорной цепи, вижу ее и дно в прозрачной воде. Я удивился, что она так полого шла ко дну (такой силы был ветер), а потом еще и по дну. И наконец увидел сам якорь. Увидел то, что мы никогда не видели на дне — как тяжелая стальная цепь заканчивается цепкой массой металла. Якорь лежал на боку, на глубине около шести метров, зацепившись за камень только левым плугом и еле терпел. Раньше я бы в панике погреб назад, к яхте, и все закрутилось бы там, на палубе... Но что-то изменилось в череде нескончаемых задач, мероприятий и дел по подготовке и проведению экспедиции... Я проплыл вдоль цепи над якорем и, не замедляя ход, направился в сторону берега — на первую в своей жизни подводную охоту.
Я сделал более двух десятков бесполезных выстрелов и стал спрашивать себя, мастера спорта по стендовой стрельбе, — в чем дело, Гера? И уже зарекался — вот эту убью и домой. Но следовал очередной промах, гарпун ружья сплющился о камни, после каждого промаха, как по команде, ногу сводила судорога. Так продолжалось около трех часов, когда я понял, что сейчас начну тонуть, потому что тепла и сил в теле не осталось. Я вынырнул, волны перекатывались через меня, устремляясь на берег. Заметно стемнело. Мелькнули далекие мачты и темный корпус «Урании-II». Но ближе ко мне, от берега отходила наша лодка, и я поплыл наперерез, надеясь перехватить ее. При этом молотил ластами, однако почти не продвигался — шел мощный навал из Атлантики. Я закричал и поднял над водой руку с ружьем. В лодку влез сам, с кормы. Скрыть свое состояние не удавалось — зубы стучали, все тряслось, морская вода разъедала пальцы, глаза.
До яхты добрались уже в темноте. Меня еле откачали от переохлаждения. Да, подводную охоту у острова Сал мне теперь не забыть.
Георгий Карпенко, руководитель экспедиции, капитан яхты «Урания-II»
Via est vita: Кальмар: шведская глубинка
Вот уже третий час рейсовый автобус, тихо урча, двигается по абсолютно ровной, темно-серой автотрассе Стокгольм — Кальмар. Впереди еще пять часов такого же монотонного движения.
В Москве, рассматривая карту страны викингов, я чувствовал, что расстояние между Стокгольмом и Кальмаром, который находится на юго-востоке Швеции, только кажется таким небольшим. Конечно, надо было лететь через Копенгаген — давно был бы на месте, но... поездка через половину страны, да еще на автобусе — хоть и небольшое, а приключение.
Мой попутчик, коренной кальмарец Терге, безостановочно говорит по-английски и пьет пиво. И хотя пиво безалкогольное, его гладко выбритая голова постепенно краснеет, а речь становится все более бессвязной. Кстати, мое первое впечатление от страны связано именно с языком. Английским владеют все — от мала до велика. Многие, особенно молодежь, говорят свободно, практически без акцента. Это меня вполне устраивало, поскольку шведского языка в отличие от английского я, к сожалению, не знаю.
Кальмар — конечная цель моего путешествия — типичный провинциальный городок с многовековой историей, шведская глубинка. А участие в конференции по экологическому образованию в странах Балтийского региона — отличная возможность познакомиться со шведской провинцией.
Итак, впереди — многие километры совершенно ровной автотрассы, слева — захмелевший от безалкогольного пива Терге, пытающийся рассказать о службе в армии, справа, за окном — аккуратные поля, а в общем — все это королевство Швеция...
Тридцать тысяч жителей. Тридцать полицейских — по одному на тысячу человек. Один университет. Три пятизвездочных отеля. Одна кондитерская фабрика. Один королевский замок. И... девять веков истории.
В XII веке на одном из островов близ юго-восточного побережья Скандинавии была возведена сторожевая крепость. Именно она положила начало истории Кальмара. Век спустя Кальмар стал столицей тогдашнего объединенного королевства Швеции и Финляндии. Выгодное стратегическое положение на пересечении торговых путей определило судьбу этого города на многие века.
Шло время, эпохи сменяли друг друга, а вместе с ними менялся и столичный город Кальмар. К концу XVIII века от былого величия не осталось и следа, несмотря на то, что королевский замок, окончательно построенный к тому времени, все еще горделиво возвышался над городом своими бастионами.
Во второй половине нашего столетия Кальмар, будто вспомнив о своем блистательном прошлом, засиял вновь, но уже как экономический и культурный центр юго-востока Швеции.
Как и большинство прибрежных городов Скандинавии, Кальмар располагается на островах. Шерхи — каналы с солоноватой водой, разрезая сушу на причудливые куски, служат природными границами каждого района. Сами каналы мелкие, но широкие. Поэтому горожане, как и положено потомкам славных мореходов, катаются по ним на байдарках. И не только они…
Рольф Арнемо — профессор экологии в местном университете и главный координатор конференции, — тоже любит каналы и свою узкую, подвижную байдарку. А еще он любит показывать гостям Кальмар именно с воды. Когда галантный, седовласый Рольф предложил путешествие по шерхам российским участницам конференции Александре Королевой и Наталье Кубаревой, он и не подозревал, чем это обернется.
Кое-как трое отважных забрались в утлое суденышко, и мистер Арнемо объяснил, как необходимо грести, чтобы начать приятную прогулку по воде. На свою беду, он не сказал Саше и Наташе о том, что грести нужно тихо. Ну и они налегли на весла со всей силой... Потом Рольф рассказывал: «Первые секунды я просто перестал ощущать окружающий мир, видел только надвигающийся на нашу лодку мост. Я и
